Онлайн книга «Пустые Холмы»
|
– Ах, никто не ходит? – Катя легонько коснулась губами его губ. – Значит, нас не найдут? Сева ощутил, как засыпает его собственная воля. Тело просило тепла. Оно настойчиво желало близости. И девушка рядом хотела того же. Он поддался, Катя забралась сверху. – Я могу заколдовать дверь, чтобы никто не вошел… – прошептала она между поцелуями. Сева нехотя глянул на дверь и уловил краем глаза с десяток отражений переплетенных тел. Зеркала, о которых он успел позабыть, показывали тягучие, будто ленивые движения их рук и ног, движущиеся складки одежды. Воображение дорисовало в центре всего этого Полину, застывшую со строгим лицом, с глазами, прикрытыми в невыносимом спокойствии, будто то, что делалось в отражениях ее зеркал, ее самой не касалось. «Конечно, ее это не касается! – с усмешкой произнес голос рассудка. – Ее же здесь нет!» Сева вздрогнул так, что его едва не подбросило. Катя скатилась на пол. – Что… такое? Что произошло?! Но Сева уже вскочил и с недоумением глядел на нее. Он и сам задавался этим же вопросом. Что с ним произошло? Почему раньше присутствие Водяной где-то на краешке его мыслей не мешало ему жить, а теперь мешает? Почему он не может больше целовать другую – такую славную, милую, такую притягательную? – Сева? – Там… – произнес он, на ходу сочиняя оправдание. – Там кто-то есть! За дверью! – Ну и ладно. Что, в конце концов, такого, если нас застанут? Все знают, что мы вместе. Да там пусто! – Она напрягла внимание, заколдовывая дверь от нежелательных взглядов. – Чертовы зеркала! – прошипел Сева, адресуя выпад вовсе не им. – Ладно, вставай. – Хочешь, пойдем в мою комнату? – Нет настроения. – Как… – Катя вопросительно поглядела на Севу. Но что спросить у него, она не знала. Все его действия противоречили логике. То, что отразилось в ее зеркалах во время обряда, сначала Полину удивило, потом заворожило. Но в конце концов расстроило, когда она поняла, что это вовсе не ее собственные фантазии, а то, что реально произошло тут несколько часов назад. Трудно было объяснить, почему и приятно, и больно было смотреть на Севу, на излом рук, линию подбородка в профиль и вытянувшуюся шею, когда он открывал рот в поцелуе, на смазанный блик его кожи – совсем светлой по сравнению с Катиной. Что эти двое вообще забыли в ее потайной комнате? Почему они решили уединиться среди ее зеркал? И все же то, как эта сцена внезапно оборвалась, казалось нелепым, и как Полина ни старалась выкинуть это из головы, образ вырвавшегося из Катиных объятий Заиграй-Овражкина продолжал маячить перед глазами. Она не выдержала и тем же вечером рассказала обо всем подругам. – Что-что ты видела? – вскрикнула Маргарита. Анисья отложила в сторону книгу. Она пыталась разобраться с потусторонней философией пары последних веков, но новость о Севе победила интеллектуальные изыскания. Василиса поперхнулась калиновым чаем и покраснела. – Только не смейтесь… – робко добавила Полина. – Ты уверена, что тебе это не… померещилось? – спросила Маргарита. – Померещилось?! Марго, ты думаешь, я сижу часами с этими зеркалами и представляю в них Заиграй-Овражкина? – возмутилась Полина, хотя в первые секунды и сама подумала о том же. – А что такого? Анисья разделила бы твою маленькую слабость! Анисья швырнула в Маргариту книгой, но улыбаться не перестала. – Это было реальное отражение! Но почему сцена ничем не закончилась? Сева вскочил с таким лицом, как будто в комнату влетел монстр. – О чем они говорили? – спросила Василиса. – Наверняка он объяснил Кате… – Зеркала не передают звуков. – Они просто побоялись, что их застукают, – пожала плечами Маргарита. Что-то в выражении Севиного лица подсказывало Полине, что все не так просто. Или ее бедное истерзанное сердце все еще желало искать тайные смыслы в каждом его движении? Тем же вечером Митя с Арсением Птицыным и Сева с Марьяной и Катей подсели к подругам за стол. Василиса быстро собралась и ушла, только и успев улыбнуться ничего не подозревавшему Арсению, который наигранно-плаксивым голосом крикнул ей вслед: «Ну куда же ты, красавица?» – Как день? – буркнул Митя, пытаясь сгладить неловкую паузу. – Уже придумали, кем будете на Анисьином маскараде? – Времени не было, – призналась Полина. – Потратила полдня на магию отражений. Маргарита прыснула, но сделала вид, что просто закашлялась. Анисья растянулась в хитрой улыбке. – Не страшно изучать эту магию? – спросил Арсений. – Страшно прикасаться к зеркалам. Когда кажется, что я могу проникнуть в отражение, я пробую это на воде. – Она взглянула на пупырчатый хвост мерека, торчавший из-под стула. Левиафан всегда приносил ей воду в миске, и та вовремя оказывалась под рукой. – Но пока никакого эффекта. Поэтому остается работать с прошлым. Она очень хотела сдержаться, но не смогла и подняла глаза на Севу. Он впервые на ее памяти вдруг смутился, непроизвольно дернул бровью и приоткрыл рот. – Ты… видишь в них прошлое? – Голос его зазвучал глухо. – Да. То, что происходило перед ними недавно. Она слышала, как за спиной давятся Анисья с Маргаритой, и у нее в животе все прыгало от беззвучного хохота. Боль куда-то уходила, когда рядом были подруги и поддерживали ее. Сева с Катей переглянулись. У обоих на лицах проступило недоумение. Пошушукавшись, они встали, попрощались со всеми и ушли. В тот же миг Маргарита с Анисьей расхохотались в полный голос. * * * Пришел март, и вдруг разом потеплело. Трепетное предвесеннее дребезжание, что обычно стояло в воздухе на исходе зимы, продержалось лишь три дня, и повсюду разлился пряный аромат земли, открывшейся на проталинах. Солнце заблестело ярко, оно совсем не походило на своего прошлогоднего мартовского двойника. Маргарита помнила прошлую Масленицу в Заречье еще со снегом и сосульками, но теперь совершенно точно можно было к равноденствию ждать зеленой травы. Одним таким утром Митя вывел Гречку на улицу, чтобы вернуться к прерванному эксперименту. Сегодня ведари собирались каждый по отдельности, но Вера Николаевна заверила, что будет на подхвате, стоит только позвать. Он присмотрел небольшую опушку, на которой снег почти сошел, и привел туда корову. Гречка наклонялась, чтобы обнюхать или ухватить мягкими губами клок прошлогодней травы. Митя оставил ее за этим занятием, а сам побродил вокруг, настраиваясь на лес, на тепло, которое поднималось из-под влажного ковра листьев. Ноги быстро промокли, но это не мешало. Он вынул из кармана мамину книжку и понадеялся, что в ходе эксперимента она не пострадает. Иначе придется думать над тем, как все объяснять дома. Он подошел к корове и нарисовал руну на ее жесткой шерсти. Гречка ласково моргнула, зашевелила ушами. Он уже давно знал, что коровы этой породы – совсем не то, чем кажутся. Поэтому, когда он вытащил книгу из-за пазухи, она то ли уменьшилась до размера ушной раковины, то ли сам проход расширился, чтобы поглотить потрепанную обложку и ворох страниц. Пришлось подождать несколько минут, прежде чем Гречка недовольно зафыркала и завертела головой. Книга выскочила из другого ее уха, и Митя схватил ее прежде, чем она шлепнулась в лужу. |