Онлайн книга «Пустые Холмы»
|
Сева указал на вход в лазарет. Целитель прищурился. – Можете сходить проведать. Но она спит. Уши вспыхнули от смущения, словно Жаба в чем-то его уличил. – Жалко бедняжку, – произнес кто-то рядом. Сева оглянулся и увидел за своим плечом совсем юную девчонку. – Но выглядело это эффектно! Он попятился, уперся спиной в дверь, слегка налег, и она поддалась. Взгляд сразу узнал русый затылок на подушке. Несколько кроватей в лазарете оказались заняты колдунами, получившими ожоги или раны на Боевой магии. Возле Водяной копошился Матвей. При виде Севы он ехидно улыбнулся. – Я не специально, ты же понимаешь, – зачем-то сказал Сева, будто это могло его оправдать. – Хорошо, что с ней не случилось приступа. – Просто ушибы? – с надеждой спросил Сева, не зная, куда деть глаза. Ему казалось, что теперь все всё про него поняли. – Не только. Удар был сильный. Густав осмотрит ее еще раз вечером. Я сумел только обработать разбитую кожу на затылке, а потом она заснула. И как ты умудрился? Сева с трудом выдохнул и пожал плечами. – Сам не понял. Какое-то необъяснимое колдовство. Я не хотел травмировать ее, честно. – Ладно, не кори себя. – Матвей дружелюбно похлопал его по плечу. – Сможешь немного побыть здесь, вдруг она проснется? Остальных я осмотрел, пока никому помощь не нужна. – Он дождался кивка и направился к выходу. Сева забрался на стул, уселся прямо с ногами и уткнулся лицом в колени, украдкой – из-под волос – поглядывая на спящую колдунью. Он знал, что чем дольше будет смотреть, тем хуже и навязчивее станут сны: они-то и не будут давать ему концентрироваться на целительских практиках, особенно в те недели, когда требуется воздержание от всего: от сладкого, острого, молока, настоек Василия и любых телесных контактов. Отказаться от этого не составляло труда. Но избавиться от снов о Водяной колдунье было невозможно. И каждый подсмотренный им жест или случайно услышанная фраза, которую она бросала кому-нибудь из подруг, могли спровоцировать сон такой яркости, что наутро трудно было поверить, будто ничего из этого не происходило наяву. Сейчас же перед глазами повторялась совершенно реальная сцена: Полина Феншо отрывается от земли и летит назад. Руки и ноги белые, как у фарфоровой куклы, выбившиеся из косы волосы закрывают лицо, платье взвивается тяжелыми складками. Секунда, и полет останавливает дерево. Водяная колдунья безжизненно сползает вниз. Сева зажмурился. Да, маги, что были с ним в одной команде, тоже попадали: кто-то потянул ногу, кто-то расшиб локти. И Муромец успел метнуться на их половину и схватить трофей. Но главное было в другом: во время той странной вспышки колдовства Севу накрыло понимание того, что за связь возникла между ним и Водяной колдуньей. Накрыло так, как накрывает огромная волна. Яркое озарение осветило все вокруг: игроков, наставников, его истерзанную душу, годы, проведенные в Заречье бок о бок с Полиной, и время, что еще им осталось. Да-да, все стало ясно. Все случившееся с ними закономерно следовало друг за другом и могло привести только к одной развязке. Он услышал свое имя: кто-то тихо звал его, но Сева так глубоко ушел в свои мысли, что он не сразу понял, чей это голос и откуда он доносится. – Сева? – прозвучало еще раз, теперь вопросительно. Он с удивлением различил на одной из кроватей Катю. В слабом свете кристалла ее глаза блестели. Он поднялся и подошел к ней, понимая, какой провальной была эта идея – начать общаться ближе. Он ведь знал, что сегодня на Боевой магии она тоже получила травму, но даже не вспомнил об этом. Едва переступил порог лазарета, как все в мире сузилось до одной точки: до Водяной колдуньи. * * * Это был первый дождливый день с начала осени. Небо заволокло, и редкие капли тяжело забили по крышам. Целительский дом на севере города первым попал под дождь, тучи хлынули дальше и накрыли весь Росеник. Севе пришлось спуститься со старого клена, где так хорошо думалось. Клен печально зашелестел на прощание, но Сева к тому времени уже миновал лестницу и скользнул прямиком в кабинет отца. Сегодня Даниил Георгиевич должен был принимать кого-то из родовитых магов и, по мнению Севы, вряд ли захотел бы долго с ним разговаривать. В этом и состоял расчет. Целитель застыл, держа перед собой книгу. Сева подошел ближе. Даниил Георгиевич взял колбу с зельем, отмерил ложкой нужную дозу и вылил в котелок. От котелка тотчас повалил густой пар. – Если рядом положить стебель кровохлебки, такой реакции не будет. Целитель повернулся: – Привет. А говорил, что на этой неделе останешься в Заречье. Сева обошел столик и устроился в отцовском кресле. Начать было не так-то просто. – Ты мне не рад? – Я? Очень рад. Но ты обычно не жалуешь нас своим присутствием, вот я и удивляюсь твоему возвращению. – Хотел кое-что спросить. Даниил Георгиевич бегло взглянул на часы, Сева тут же воскликнул: – Много времени не займу. – Я и не против, но сам знаешь, скоро придут… – Да-да, Юля меня предупредила. Итак, не будем тратить твои драгоценные минуты попусту? Целитель отнес котелок в очаг и вернулся к сыну. – Когда разговор начинают подобным образом, он чаще всего касается чего-то неприятного. – Даниил Георгиевич вытянул из-под стола табурет и уселся напротив Севы. – У меня пара вопросов насчет Водяной колдуньи. – Неожиданно! Если честно, не думаю, что знаю про нее что-то особенное. Ее колдовство почти не изучено… – Скажи, до Купальской ночи, когда я нашел ее на реке, до того приступа… она не умела колдовать? – А, ты об этом! Кажется, нет. Мсье Феншо как-то упоминал, что всегда ощущал ее силу, но сила эта будто спала. – И проклятие на нее не действовало, верно? – Нет, не действовало, – ответил Даниил Георгиевич. Внутри уже зародилась тревога, которая могла быть понятна только родителю. Что-то необычное было и в интересе Севы к Водяной колдунье, и в его магическом фоне, и даже в интонациях, с которыми он задавал эти вопросы. – Проклятие проявилось только в ту ночь? Только после того, как я зачаровал воду? – А-а, кажется, я догадываюсь, о чем ты. – На этот раз целитель усмехнулся. – Да, именно твое колдовство заставило проснуться и ее магию, и магию проклятия. Сева кивнул и уставился на книжный шкаф. Там на полке стояла одна-единственная фотография. – Но ты же понимаешь, что это ничего не значит? – Разве? Проклятие заработало от моего колдовства. – Скорее всего, оно заработало бы от любого колдовства. – Да брось, неужели мсье Феншо не применял к ней никаких чар? |