Онлайн книга «Милый, единственный, инопланетный»
Тётя Женя, как обычно, на диете — несмотря на то, что она худа как щепка. Салаты Логинова ест без хлеба, мясо — без гарнира, деликатно надкусывает один крошечный пирожок с рыбой из всего того великолепия, которое напекла бабушка. Покосившись на неё, я демонстративно накладываю себе щедрую порцию оливье, мяса с картофелем и несколько пирожков с разными начинками. — У Маринушки хороший аппетит, — как бы извиняясь, говорит бабушка. Тётя Женя вежливо и понимающе улыбается, но, по-моему, пребывает в шоке от количества еды на моей тарелке. Об этом говорят её сжатые в тонкую полосочку губы, когда она обменивается быстрыми понимающими взглядами со своим мужем — таким же сухим и костлявым, как она сама. — Ты тоже считаешь, что мне надо худеть? — я поворачиваюсь к сидящему справа от меня Глебу и смотрю на него в упор. Тот приклеивает фальшивую улыбку и с преувеличенным воодушевлением восклицает: — Ну что ты, Марина! Ты в безупречной форме! От этой грубой лести меня просто тошнит. Я, конечно, не жирная корова, но прекрасно знаю, что мне есть куда худеть, ни о какой “безупречной форме” речи и быть не может. А вот Илья… Илье я нравлюсь со всеми своими лишними килограммами, но он не стал бы врать, а честно сказал бы, что думает о состоянии моей фигуры, если бы я спросила. Улыбаюсь, вспоминая его пассаж о том, что излишек соли вызывает ожирение… Замечаю, как Глеб надкусывает подгоревший пирожок. Очевидно, бабушка недоглядела и положила его на общее блюдо: с одной стороны он выглядит румяным и аппетитным, а вот с другой — совершенно чёрным. С интересом наблюдаю за тем, как меняется выражение лица Глеба… и тут же невинным голоском интересуюсь: — Ну как, вкусно? Глеб торопливо делает вид, что вкус у пирожка просто божественный: — М-м-м, восхитительно! Я отворачиваюсь, скрывая усмешку, но успеваю заметить, как бедолага торопливо заворачивает остатки пирожка в салфетку и прячет, чтобы позже выбросить. Мне в голову снова лезут мысли об Илье. Он бы честно сказал, что пирог сгорел… — Ты, говорят, в театре была вчера, Марина? — тётя Женя пытается завязать со мной разговор. — Что за спектакль? – “Анна плюс Алексей” с Белецким в главной роли, — отзываюсь я, — но до конца мы его не досмотрели. Мой парень не очень любит театры, — добавляю невозмутимо, — так что мы ушли сразу после антракта. За столом воцаряется напряжённая тишина. — С парнем? — осторожно переспрашивает мама. — Ой, мам, только не надо делать вид, что ты до сих пор веришь тому, что я ночую у Лёльки! Тётя Женя с супругом снова многозначительно переглядываются, а у Глеба делается такое оскорблённое лицо, будто я его подло обманула. — В чём дело? — обращаюсь к нему я. — У тебя имеются какие-то возражения? — Н-нет, — бормочет он в замешательстве, ещё не сориентировавшись, как лучше и достойнее реагировать на подобные известия. Мне начинает надоедать эта недосказанность, ставящая всех в идиотское положение. Не знаю, на что до сих пор надеются мои родители и родители Глеба. Не знаю, почему он всё ещё не сделал первого шага, если имеет на меня какие-то виды, но при этом послушно таскается к нам в гости за ручку с мамочкой и папочкой вместо того, чтобы просто пригласить меня на свидание — одну… В любом случае сил тянуть эту лямку и дальше у меня просто нет. Пора внести ясность. — В общем так, у меня объявление, — я стучу вилкой по тарелке, требуя всеобщего внимания. — Дорогие родители и бабуля, дорогие тётя Женя, дядя Валера и Глеб. Я встречаюсь с парнем. Он аутист. Точнее, у него синдром Аспергера. У нас всё серьёзно. Предлагаю за это выпить, — в заключение своей короткой и — надеюсь — убедительной речи я салютую всем бокалом вина. — Дзынь!.. — Аутист? — отец недоумевающе хмурится. — Ты хочешь сказать, что он психически ненормален? — Папа, у него расстройство аутистического спектра. У людей, подобных ему, бывают психические проблемы, в основном связанные с социальным взаимодействием, но они не психи! — И где же… где ты его подцепила? — подаёт голос мама. Бабушка хранит молчание, видимо, не особо понимая, что такое аутизм и тем более синдром Аспергера. — В клубе. Представь себе, аутисты тоже ходят в ночные клубы и развлекаются, у них есть друзья и любимые люди, они вступают в брак и рожают детей… Тётя Женя в очередной раз переглядывается со своим худосочным супругом и поджимает губы — честное слово, эта чопорность уже начинает раздражать. На Глеба я стараюсь не смотреть, подозревая, что ничего приятного всё равно не увижу. Неуютно разбивать чьи-то напрасные надежды, но делать вид, что когда-нибудь они могут оправдаться, я тоже не хочу. — Ты говоришь, что у вас всё… серьёзно, — голос мамы подрагивает. — Насколько серьёзно?! — Серьёзнее некуда. Например, я провела с ним эту ночь и собираюсь провести следующую, — спокойно отзываюсь я, хотя эта внешняя показная невозмутимость даётся мне нелегко, меня так и потряхивает от волнения. — А ты не слишком торопишься, милая? — голос отца полон растерянности и непонимания. — Ты уверена, что именно этот парень — то, что тебе нужно? — Во всяком случае, насчёт него я уверена больше, чем насчёт Глеба, с которым вы так упорно пытаетесь свести меня столько лет подряд! Я залпом допиваю вино и выскакиваю из-за стола, едва не опрокинув стул. — Всем спасибо за приятный вечер, но мне пора. Он ждёт. Я, конечно же, блефую. Илья не может меня ждать, мы так и не обговорили наши сегодняшние планы. Но зато теперь у меня есть уважительная причина досрочно покинуть это славное застолье… Слава богу, меня не пытаются остановить. Видимо, от шока. Я хватаю сумку и, сделав всем ручкой, набрасываю на плечи куртку, а затем выскакиваю за дверь. Прежде чем связаться с Ильёй, целый час брожу по улицам, пытаясь собрать мысли воедино. То, что произошло у нас дома — всего-навсего мой глупый бунт, я нарочно хотела позлить Глеба и заодно дать понять родителям, что не нуждаюсь в этом унизительном сватовстве… Но сказанного не вернёшь, теперь я не могу просто вернуться домой как ни в чём не бывало. Напроситься с ночёвкой к Лёльке? А если она не одна, а с Русом? Наконец я принимаю решение. Возможно, оно спонтанное и неправильное, возможно, я о нём ещё сто раз пожалею… Но пусть это будет моей ошибкой. В конце концов, лучше сделать и жалеть, чем не сделать — и жалеть затем ещё больше. Я набираю Илью, но, вспомнив, что он не любит разговаривать по телефону, тут же сбрасываю звонок и печатаю сообщение. Конкретно, чётко и по делу: “Я хочу заняться с тобой сексом. Сегодня. Могу я к тебе приехать?” Телефон вибрирует, доставляя мне ответ с одним-единственным словом: |