Онлайн книга «Не оставляй меня»
|
– Оскар и Дена собираются потусоваться… – Я не сказал «нет», я сказал, что дам тебе знать. Братья посмотрели друг на друга, а потом Джона встряхнулся и грязно рассмеялся. Он встал и вышел за дверь, даже не взглянув на меня. Я слабо улыбнулась в ответ. – Поговорим позже. Он крепко схватил меня за руку, потом ослабил хватку, но не отпустил. – Если я вам понадоблюсь… если я понадоблюсь ему, ты немедленно позвони. Ладно? Я начала было протестовать, но вместо этого обнаружила, что киваю. – Хорошо, – сказала я тихо. Я покинула Vegas Ink и забралась в машину Джоны, которая уже была заведена. Он даже не взглянул на меня, когда я закрыла дверь, и, в конце концов, я не выдержала. – Что, черт возьми, происходит? – потребовала я ответа. – Ты вот так вот просто уходишь и оставляешь меня там? – На улице чертовски жарко, – сказал Джона, – я пришел, чтобы включить кондиционер. – Сейчас октябрь, – отрезала я, – может быть, градусов двадцать. – Значит, ты здесь только три месяца, но вдруг стала экспертом? Мои глаза расширились. Он никогда так со мной не разговаривал. Ни разу. – Что с тобой случилось? – спросила я, – ты изменился с тех пор, как открылась галерея. Что-то случилось? Дейл Чихули сказал что-то, что тебя расстроило? Джона покачал головой. – Нет, – сказал он, его голос смягчился, – нет, ничего подобного. Он говорил удивительные вещи о моей работе… я даже не помню слов, но я все еще чувствую их, если так можно сказать. – Тогда что тебя беспокоит? Ты можешь мне сказать. Джона впервые за много дней встретился со мной взглядом, и на долю секунды его глаза стали теплыми, насыщенными карими, как у человека, которого я знала. Потом стена рухнула, и он сжал мою руку. – Меня ничто не беспокоит. Потому что мне нечего делать. Больше никакой работы. Я в настроении сегодня выйти и посмотреть фильм. Есть на примете какие-нибудь классические фильмы восьмидесятых годов? Я медленно кивнула. – Я взяла напрокат DVD «Аэроплан»! – Неужели ты говоришь это всерьез? – Я серьезно, – без энтузиазма ответила я, – и не называй меня Ширли. Это была болезненная, неловкая версия нашего обычного юмора. Плохая имитация нашего типичного подшучивания. Может быть, ему просто нужно хорошенько посмеяться, подумала я. Вернувшись в мою квартиру, мы поднялись по бетонной лестнице, ведущей на второй этаж. Ключи от дома перекочевали на дно моей сумочки. Только когда я нашла их, я поняла, что Джоны нет позади меня. Я обернулась. Маленькая передняя площадка была пуста. – Джона? Я пошла назад тем же путем, что и пришла, почти на цыпочках. Он сидел на середине лестницы, спиной ко мне. То, как быстро поднимались и опускались его плечи, заставило ужас скрутиться в моем животе, как ядовитый пар. Он не мог дышать. Я спустилась по лестнице на свинцовых ногах, держась за ржавые металлические перила. Села рядом с ним, приказывая себе успокоиться и не поддаваться панике. – Эй. Он упер локти в колени, руки и голова были безвольно опущены вниз. Он пытался втягивать в себя воздух. – Я поднимался слишком быстро, – сказал он между вдохами. Он откинул голову назад, выглядел как спринтер, который только что пробежал сто метров. – Ладно, я здесь. В моей голове всплывали все те случаи, когда Джона поднимался по лестнице, поднимал тяжелую трубку для выдувания стекла или энергично занимался со мной любовью. В каждом случае он задыхался из-за того ущерба, который нанесла его сердцу болезнь. Но он никогда не приходил в себя так долго. Всегда быстро. Всегда. – Я солгал, – сказал Джона, словно прочитав мои мысли. Он медленно восстановил дыхание, делая по одному вдоху за раз, – я поднимался не слишком быстро. Просто поднимался. Он смотрел на меня, вдыхая и выдыхая, пот выступил на его лбу, а глаза… О боже, какой страх я видела в них. Предчувствие, которое пугало меня до глубины души. Он отвел взгляд и, не говоря больше ни слова, заставил себя встать и снова начать подъем. Одна нога на ступеньке. Потом другая. Мне хотелось прикоснуться к нему, помочь, но я не могла, не могла признаться себе, что ему нужна помощь. Оказавшись в моей квартире, Джона пошел на кухню и налил себе воды. Он прислонился к стойке, глубоко и ровно дыша. – Это случилось в первый раз? – спросила я, мое собственное дыхание было неглубоким. – Нет, – ответил он, – это происходит время от времени. Со дня открытия галереи. – Это было девять дней назад, – сказала я, – неужели ты?.. Мои слова были оборваны криком, когда Джона смахнул со стойки контейнер с таблетками на день. Таблетки и капсулы рассыпались синими, белыми и оранжевыми брызгами, катясь и стуча по моему дешевому линолеуму. Я застыла в гостиной, не в силах вымолвить ни слова. – Я думал… – Джона прикусил язык, сглотнул и выплюнул следующие слова, – я думал, этого будет достаточно. Но это просто гребаное стекло. Это чертов нагретый песок. Кому какое дело? – О чем ты говоришь? – сказала я, снова обретя дар речи, – твоя работа? Это прекрасно… – Чушь собачья. Это ничего не значит. Это не важно. – Вовсе нет. Он недоверчиво усмехнулся. – Нет, Кейси. Нет! Ты очень важна. Ты самое важное в моей жизни, и я был так чертовски глуп, чтобы думать… чтобы надеяться. Его слова затихли, и он покачал головой, сжав губы и сверкая глазами. – Не говори так, – выдавила я из себя после недолгого молчания, – ты устал, и что с того? У тебя была тяжелая неделя, ведущая к огромному событию. Я чувствовала то же самое после своего первого большого концерта. Я пошла на кухню и присела на корточки, собирая таблетки. Они были повсюду, слезы в моих глазах превратили их в маленькие голубые, белые и оранжевые пятна. Я вытащила контейнер из-под холодильника и опустила туда лекарства. Все неправильные таблетки во все неправильные дни, но я могла бы исправить это. Я могу все исправить. Я знала его режим. Я знала, что куда положить. Я могу это исправить. – Ты не можешь просто выбросить их, – сказала я, шмыгая носом и вытирая глаза, – тебе это нужно. Они очень важны. Джона повернулся и оперся ладонями о стойку позади себя, его голова опустилась, слова упали на пол: – Они не помогают. – Нет, помогают. – Кейси… |