Книга Не дай мне упасть, страница 17 – Эмма Скотт

Я улыбнулась.

– Ты предусмотрителен.

Когда он ушел, в доме стало совсем тихо. Мелкими глотками я попивала кофе и даже сыграла партию в пасьянс, прежде чем решилась открыть список контактов. Огромное количество женских имен – в основном только имена – заставило меня с легким смешком закатить глаза. Однако звук застыл на губах, когда взгляд остановился на Дене. Потом следовал Оскар. Домашний телефон Флетчеров. Таня, помощница Джоны. Эме, куратор галереи.

И Джона. Тоже.

Большой палец дрожал, зависнув над кнопкой вызова. Услышу ли я его старое голосовое сообщение? Или Флетчеры его отключили?

«Ты же едва держишься после вчерашнего вечера. У тебя в желудке ничего нет. Ты совершенна одна, тебе не на кого опереться. Не делай этого, ты еще недостаточно сильна».

Я нажала кнопку вызова и медленно поднесла телефон к уху.

«Эй, вы позвонили Джоне Флетчеру…»

Мое сердце раскололось надвое, когда я вспомнила, почему несколько месяцев назад выбросила свой старый мобильник.

«Оставьте мне сообщение, и я вам перезвоню».

Джона казался таким здоровым. Ни прерывистого дыхания, ни усталости, превращающей его голос в шепот. Будто я могу оставить сообщение, и он перезвонит через пять минут. Словно он может войти через парадную дверь, препираясь с братом и держа в руках пакет из «Руни».

«Желаю вам хорошо провести время».

Я все еще плакала, когда вернулся Тео, принеся с собой запах картофельных оладий и яиц.

Он не задал ни единого вопроса, только расставил на разбитом деревянном кофейном столике еду: маленький контейнер овсянки для меня и, кажется все, что нашлось в меню, для себя.

– Я звонила Джоне, – сообщила я, откладывая мобильник на стол. – Имею в виду, на его номер телефона. Голосовое сообщение снова выбило меня из колеи. Так мне и надо, не нужно было вынюхивать. Я очень сожалею об этом.

Густые темные брови Тео сошлись на переносице.

– Ничего страшного.

– Просто… хочу оставаться честной, – пояснила я. – Отныне. Это не так уж много, но… прости меня.

– Эй, – резким тоном произнес он, и я с несчастным видом подняла голову. – Я тоже так делаю, – мягко сказал он. – Все время звоню ему. Просто чтобы услышать голос.

– Я не могла справиться с собой, – проговорила я, вытирая глаза. – Пришлось выбросить свой старый телефон, потому что я звонила ему десятки раз в день.

Тео кивнул.

– Я все еще говорю о нем в настоящем времени.

Эти простые слова, как ни что иное, подняли мне настроение. Наверное, даже больше, чем присутствие Тео, в течение последних нескольких дней не дававшего мне расклеиться. Хотелось признаться ему во всем: почему покинула Вегас, почему напивалась до беспамятства. Однако мужчина рвался к еде.

– Черт, я голоден, – заявил он, роясь в пакетах.

– Ни капли в этом не сомневаюсь, ведь у меня здесь почти нечего есть. Я сидела на жидкой диете. – Я внимательно посмотрела на него. – Ты многое для меня сделал.

– Именно так поступают друзья, – пожал плечами Тео, вгрызаясь в огромную порцию бисквита с соусом.

– Да, они летят через полстраны, чтобы воевать с кричащей и блюющей баньши целых три…

– Ешь, – с нажимом произнес он, указывая подбородком на мою овсянку.

Я негромко рассмеялась, и звук больше походил на скрежет ржавой железки.

– Ну, если настаиваешь.

Я ковыряла свою овсянку. Судя по ощущениям, мое тело вывернули наизнанку, а потом вернули как было, но внутри все-таки все перемешалось. Я отправила в рот маленькую порцию овсянки. На вкус она напоминала теплую пасту с корицей. Через силу съев шесть ложечек, я затем отставила кашу на стол и наблюдала, как Тео с удовольствием поглощает стоящие перед ним блюда. Я подперла щеку ладонью, пряча улыбку, пока он убирал в сторону печенье и принимался за картофельные оладьи.

Тео, должно быть, почувствовал на себе мой взгляд.

– Что такое?

– Я рада снова тебя видеть, – призналась я. – Мне очень жаль, что так сложились обстоятельства…

Он указал вилкой на меня:

– Хватит. Извиняться.

– Такое чувство, что мне есть за что извиниться. – Я взяла свою бумажную салфетку – Как поживает Беверли?

– С ней все в порядке. Насколько можно ожидать в подобной ситуации.

– Она расстроена из-за меня?

– Она беспокоилась о тебе. Как и все мы.

– Мне следовало позвонить ей. Я должна была что-то сказать, но… – Я проглотила оправдания, как горькое лекарство. – Я должна перед ней извиниться.

– Я звонил ей вчера. Сказал, что ты плохо себя чувствуешь, но тебе уже лучше.

– Спасибо тебе.

Он пожал плечами, вытер рот салфеткой и сделал глоток кофе.

– А как же твой отец? – спросила, ковыряясь в овсянке.

– Он с головой ушел в работу. Уже почти отошел от дел, но все больше времени проводит в мэрии, стараясь быть полезным. Занимает время, пытается отвлечься, я думаю.

– А как ты это делаешь?

– Что делаю?

– Занимаешь время?

– В основном работаю. В последнее время в салоне почти нет окошек в записи.

Я уронила ложку.

– Но теперь ты здесь, со мной.

Тео отбросил свою салфетку и посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Да, все так. И я бы без промедления поступил так снова, так что хватит переживать. – Он слегка улыбнулся, чтобы смягчить свои слова. – Ты нуждалась в помощи, вот я и помог. Ничего особенного.

Это было охренеть как особенно, но я не стала возражать вслух.

– Господи, я даже не знаю, какой сегодня день недели. Я тоже могу пропустить работу, если так дальше пойдет.

– Сегодня среда, – сообщил Тео. – И я думаю, что тебе нужно немного отдохнуть.

– Думаю, ты прав. Можно воспользоваться твоим телефоном?

Я позвонила владельцу Le Chacal и сказала, что сильно заболела и не появлюсь завтра вечером. Вроде как у меня внезапный ларингит. Мой хриплый голос послужил доказательством. Руфус казался лишь слегка раздраженным из-за незапланированного больничного, о котором я сообщила в последнюю минуту.

– И, Руфус?.. – попросила я, прежде чем повесить трубку.

– Ну что еще?

– Передай мою благодарность Большому И. Он знает, о чем я.

Я предупредила и других работодателей, что заболела и дам знать, когда смогу вернуться.

«Если я захочу вернуться», – подумала я.

А потом отдала телефон Тео.