Книга Раб. Книга 2. Вкус свободы, страница 94 – Нидейла Нэльте

И почему эти мужчины никогда не могут ограничиться дружбой, почему им нужно хватать за руки, делать томные взгляды и призывно молчать? Осмелел, однако, меня вполне устраивало, когда ты оставлял решение за мной! Тоже от Халира нахватался, что ли?

Клим вдруг оказывается совсем рядом, вроде бы и не настаивает, помнит, на чьей стороне инициатива, но в то же время так ожидающе смотрит загоревшимися глазами, приоткрывает губы, чуть наклоняется вперёд. Чёрт.

Делаю лёгкое движение навстречу, надо бы поцеловать, не могу себя заставить, ну не при Антере же! Отшатываюсь, отворачиваюсь.

— Извини, — говорю тихо. — Я пока не готова.

— Это ты извини. Я подумал…

— Это Халир тебе наболтал? — улыбаюсь. — Ты его поменьше слушай. У нас и так всё было хорошо. Не обижайся, мне нужно время.

Самой тошно от тонны банальностей, которые пытаюсь развесить на его ушах, но он вроде бы понимает.

— Я подожду, — соглашается серьёзно. Не могу смотреть на Антера, зову Клима к столу, садится, задумчиво берёт чашку в руки и замолкает. Мне тоже совсем не хочется прилагать усилия к продолжению беседы.

— Слушай, — окликаю, обнаружив, что Лайла уже поела. — Отведи, пожалуйста, её в те покои, что мне на корабле выделили. Если не сложно. А то здесь только одна каюта, просто некуда её уложить. Распорядись, чтобы покормили с утра… и если вдруг есть где-то запасная одежда, мало ли… Что-нибудь подобрать бы, я ж не Айра. Завтра как проснусь, загляну. А то сегодня устала ужасно.

— Хорошо, — поднимается, всё-таки как с ним легко. Знает, когда нужно уйти и где не настаивать.

Антер

Не готова она. Собираю чашки, к которым никто не притронулся, хочется их грохнуть обо что-нибудь. Официанта нашли.

Ямалита дожидается, пока высокий гость с рабами переправятся на корабль и помашут с палубы, даёт 'рукаву' команду отсоединиться.

— Вы разве завтра не пойдёте туда? — зачем-то спрашиваю.

— Пойдём — заново пришвартуемся, — отвечает. Ну да, сейчас ещё этого мутанта лазить искать. Наверное, не хочет, чтобы кто-нибудь случайно заметил. Или попытался пробраться, когда спим.

Тали приближается, словно собирается что-то сказать, потом вдруг отводит глаза, начинает помогать. Будто я сам с чашками не справлюсь.

А всё-таки как она изящно Лайлу отправила. Ну а дальше что?

Так ты всё-таки за ним ухаживала? Только я, как дурак, ничего не знал. Или не хотел видеть.

Спускаемся, сгружаю посуду в посудомойку. Тали садится на кровать, молчит.

— Вы ложитесь, — говорю, — а я поищу…

— Антер! — вдруг вскакивает, подходит. — Пожалуйста, перестань!

— Что перестать? — бурчу.

— Выкать и… — обнимает меня, кладёт голову на плечо. Прижимаю к себе.

— И сколько… тебе будет нужно времени? — спрашиваю.

— Для чего? — не понимает.

— Ну ты же… не готова.

— С Климом ц… отношения заводить? — хмыкает.

Вспоминаю наши поцелуи, её губы откликающиеся на каждое моё движение, наши сумасшедшие прикосновения. И что я должен думать?

Снова реабилитацией прикрывается?

— Зачем он тебе? — спрашиваю.

— Не нужен он мне. Я же не знала, что он там себе нарисовал какие-то романтические картины, меня вполне устраивала дружба.

— Что ж ты ему так и не сказала?

— Да потому что мужчины не умеют с нами дружить! В большинстве своём. Скажи вам про дружбу, вы тут же испаряетесь, а из всех аристократов он самый нормальный!

Ну да, мне ты уже про дружбу говорила. А я всё мечтаю о чём-то. О ещё одном поцелуе… хотя бы. Слегка смущаюсь.

— Лучше с ним общаться, чем с Олинкой или Оридой, — добавляет. Да зачем?!

— Тали, я не понимаю…

— Антер, — вздыхает, проводит рукой по моим губам. — Пока я здесь, мне необходимо поддерживать с ними отношения. Так что пускай думают, что я за ним… ухаживаю. А не… что рабы для меня лучший контингент и весь график вокруг постельного. Понимаешь?

Что ж тут не понять. Молчу.

— Давай поищем наше Лихо Одноглазое, — говорит. Значит, поцелуев больше не будет? Стараюсь не вздохнуть.

— Давай, — соглашаюсь.

Долго и тщательно обыскиваем судно, часа два, не меньше, даже на крылья заглядываю. Тали чуть отплыла от корабля, наверное, чтобы никто не видел.

Устаём, просто с ног падаем. Одноглазого нигде нет.

Яхта совсем замедлилась, подходит к Скальному Рифу. Устрашающее зрелище, эти утёсы светящиеся — длинные, а некоторые совсем высоченные, острые, изгибаются в разные стороны, словно когти или зубы некоего гигантского морского монстра, раскрывшего пасть в ожидании добычи. Блики мертвенно-зелёной луны на гладких поверхностях, так и хочется завернуть и бежать.

Тали опирается о борт, всматривается.

— Неужели это — естественное? — бормочу. Пожимает плечами. Подплываем совсем близко, тёмная вода возле скал бурлит и пенится, волны разбиваются, разбрызгиваются мокрой пылью. Яхта очень медленно маневрирует, корабль почти совсем пропал из вида. Брызги оплетают защитное поле паутиной словно висящих в воздухе капель, делая картинку расплывчатой и ещё более сюрреалистичной.

Почему-то останавливаемся, Тали снимает поле. Налетает шквал холодного ветра, одежда быстро начинает промокать, судно подпрыгивает на волнах совсем рядом со скалой. Тали протягивает руку в её сторону, словно хочет прикоснуться, как-то мне не по себе, обхватываю за талию, так и хочется забрать её руку и вернуть поле, здесь мы хоть в относительной безопасности, а там — словно бы в любой момент зубы могут сомкнуться. Что тебя привлекает в этом жутком месте?

— Тали, зачем… — начинаю.

— Интересно, — пожимает плечами, — странные они.

Слежу за водой, не могу отделаться от ощущения, что оттуда за нами тоже кто-то следит. Но не показывать же это Тали. Псих я, наверное, с идиотскими ассоциациями. Молчу.

Она ещё несколько минут рассматривает скалу, трёт висок, наконец-то закрывает поле и запускает яхту. Замёрзшие и слегка намокшие спускаемся в каюту.

Тали идёт в ванную, не удерживаюсь, выглядываю в иллюминатор. Даже под водой заметно свечение скальных оснований, теряющихся в глубине. Их опутывают водоросли, иногда мелькают мелкие ночные рыбы.

Полоса скал не очень широкая, медленно, но уверенно преодолеваем её. Хочу домой. На Теллусе нет никаких зубастых утёсов, неестественно зелёных лун и прочих леденящих кровь явлений. Тарин словно бы создан для того, чтобы взрастить садистов-аристократов.

Отхожу от иллюминатора, на всякий случай даю мысленную команду им всем сделаться непрозрачными. Становится на удивление уютно, хотя мне кажется, с Тали где угодно было бы уютно. С каких пор она начала ассоциироваться с теплом, с чем-то родным, самым важным, без чего вообще невозможно представить свою жизнь?