Книга Актриса на главную роль, страница 39 – Татьяна Алюшина

– Наташа! – Полонский, находившийся ближе всех к девушке, первым сообразил, что с партнершей происходит что-то неладное, и взял за руку, пытаясь остановить эти сумбурные метания.

Схватив литровую бутылку с водой, которая всегда стояла на режиссерском столе во время работы, Глафира сорвалась с места, стремительно помчавшись к сцене и громко выкрикивая распоряжения на ходу:

– Вера! Срочно вызывайте «Скорую», у нас тяжелое отравление! Лев Андреевич, усадите ее и держите крепче! – Влетев по боковым ступенькам на сцену к начавшей биться в судорогах Наталье, Глафира продолжала отдавать громкие, четкие указания: – Игорь Денисович! Сядьте за стол! Охраняйте бутылку и бокал, из которого пила Наталья! Это понятно?

– Понятно! – кивнул Антонов, сразу же сообразив, что Глафира имела в виду.

– Вы же мента в кино играли, вы в курсе! Берегите вещдоки! Сами не касайтесь и не позволяйте никому!

– Да понял я, понял! – проворчал тот в ответ, но приказание режиссера исполнил быстро.

Глаша тем временем добежала до Полонского, еле удерживавшего задыхавшуюся, бьющуюся в судорогах Наталью.

– Запрокиньте ей голову! – потребовала Глафира, скручивая крышку с бутылки. – Олег! Помогите! Надо держать ей голову!

Сомов, словно по команде «отомри», очнулся от растерянности и бросился на помощь. Вдвоем с Полонским им удалось приподнять и удерживать голову Натальи в одном положении, и Глафира, жестко ухватив девушку за подбородок, сумела приоткрыть большим пальцем ее рот и стала вливать воду.

– Глотай, глотай, Наташа! – кричала она. – Слышишь меня? Глотай! Вера! – позвала она, не прерывая процесса. – Найдите таз, емкость какую-нибудь, тащите сюда хоть ведро с пожарного щитка! И надо еще воды!

– Поняла! – прокричала верная Верочка, успевшая и «Скорую» вызвать, и оказаться на сцене практически след в след за Глафирой.

Глаше удалось, почти ничего не расплескав, влить в Гордееву около литра воды.

– Переверните ее! – распорядилась Глаша и показала, как надо перевернуть. – Вот так, головой вниз. Да, вот так. Надавите на живот, Лев Андреевич!

Ну а сама, встав на колени возле повисшей на руках мужчин продолжавшей дергаться в судорогах задыхающейся Натальи, не церемонясь, раскрыла той рот и засунула глубоко, до самой глотки два пальца.

– Давай, Наташа! Надо избавиться от отравы! – уговаривала она Гордееву.

У девушки начались рвотные спазмы, от чего ее тело задергалось и начало биться в еще больших судорогах.

– Давай! – уже не просила, а приказывала Глаша.

– Вот, принесла! – прокричала над ухом у Глафиры Верочка, торопливо пристроив под свесившейся головой Гордеевой большое алюминиевое ведро, видимо, у уборщиц заняла ради такого дела.

И в это момент Наталью начало рвать прямо-таки фонтаном.

– Вот и молодец, – похвалила ее Глафира и попросила свою помощницу: – Вера, надо еще воды, срочно! И что сказали в «Скорой»?

– Пять минут, – торопливо произнесла Вера и пояснила: – «Скорая» будет через пять минут, а вода вот, собрала у кого было с собой. – Она протянула три пол-литровые бутылки разной степени наполненности.

И мучительное действие продолжилось. Гордееву перевернули, Глаша снова влила воду ей в рот, и Наталья снова очистила рвотой желудок.

Не отрываясь от процесса, Глафира заметила, как по проходу между рядами бегут медики со своими медицинскими ящиками, а за ними еле поспевают Грановский, Зина Осиповна и еще какие-то люди.

– Сколько вы в нее влили? – спросил доктор, опустившийся на колени рядом с Глафирой.

– Литра два, – сообщила Глаша и, наклонив голову к нему поближе, сообщила свое подозрение так, чтобы слышал только он: – Скорее всего отравление атропином. Причем растительным. Ее намеренно отравили и рассчитывали, что насмерть. – И чтобы тот не стал задавать ненужных вопросов и прикидывать степень нормальности дамочки, произнесла еще тише: – У нас уже убили одну актрису, полиция ведет дело.

– Я понял, – ровным тоном ответил врач и, поднимаясь с колен, приказал: – Срочно в машину. Мужчины, помогите донести носилки!

Глафира откинулась назад, достала из кармана смартфон и набрала номер Лепина. А куда деваться?

– Ты нашла мне убийцу! – произнес с преувеличенной радостью Юрий.

– Пока нет, но найду, – уставшим голосом не очень-то твердо пообещала Глаша. – Юр, у нас попытка убийства. Отравили еще одну актрису. Прямо на сцене.

– Язви твою душу! – ругнулся в сердцах Лепин. – Вы там совсем охренели со своим спектаклем! – И рявкнул: – Выезжаем! Скажи этим своим артистам, чтобы ничего не трогали!

– Да уж выезжай!

И, кряхтя и постанывая, как старушка-бедовушка, поднялась с колен, убирая телефон в карман.

– Глафира Артемовна! – окликнул ее кто-то.

Она развернулась на голос и увидела старшего костюмера Лену Земцову, смотревшую на нее с явным сочувствием.

– Давайте я вам подберу что-нибудь переодеться, – предложила та. Глафира осмотрела себя – м-м-м-да, ну и видок. Вся одежда заляпана пятнами совершенно определенного происхождения.

– Да, было бы неплохо переодеться, – согласилась она, оценив нанесенный ущерб.

– Ничего, – заверила ее Земцова, – мои девочки выстирают и все приведут в порядок, а я вам сейчас что-нибудь достойное найду.

– Тогда в кабинет принесите, если вам не трудно, Лена, – попросила Глаша.

– Глафира Артемовна! – окликнул ее начальственно-требовательно Грановский, но в голосе его слышалась тревога. – Объясните, что происходит? Что случилось с актрисой Гордеевой?

– Актрисе Гордеевой стало плохо, видимо, сильное пищевое отравление, – не для него, а для всех громко спокойно и четко произнесла Глафира. – Скорее всего, съела что-то непригодное. Мы с артистами оказали ей первую помощь. Подробности я объясню вам после того, как переоденусь.

– Через пятнадцать минут в моем кабинете, – распорядился Грановский, развернулся и пошел по проходу прочь, сопровождаемый верной Зиной Осиповной.

– Спасибо, Лена, – разглядывая принесенный Земцовой в кабинет наряд, поблагодарила Глаша.

Кипельно-белая хлопковая блуза строгого кроя и к ней юбка фиолетово-голубых тонов до колен из плотного шелка, вроде бы и строгая, классический «карандаш», ан нет – с некой фривольностью – не в обтяжку, как полагается, а с тщательно скрытым глубоким запахом.

– Интересный комплект, – заметила Глафира.

– Я подумала, что будет хорошо сочетаться с вашими мокасинами.

– Благодарю, – сдержанно повторила Глаша.

И поймала себя на мысли, что уже привычно, как всякий раз при встрече с этой девушкой, поражается облику Лены – какая все же у нее интересная внешность: четкие, словно прорисованные, практически идеальные черты очень симметричного лица, что крайне редко встречается в природе. И непростой взгляд интересных, миндалевидных глаз. Вот бы кому на сцену, подумалось ей в который уж раз.