Книга Мать не одиночка, страница 41 – Светла Литвин

Мысли дебильные. Стою в хлебном ларьке впервые за десять лет и продавщицу разглядываю, да еще и с Иркой своей равняю. Выдохнул. Вдохнул. Вспомнил, что я сюда за ватрухами пришел, а точнее, сотню метров от дома проехал.

— Десять штук! — достал карту, чтоб расплатиться, и прикинул, где бы телефон купить, но выезжать за пределы посёлка страшно не хотелось.

Телефон тут же решил купить завтра.

— Три последние. Их в первую очередь разбирают.

— Плохо. Три давайте. — Ирка три просила, чай поделится не жадина вроде.

Забрал у тётки булки и поехал обратно.

— Быстро ты. — Пчелка как раз спускалась по лестнице, когда я вернулся.

Приятно, когда тебя встречают, да еще и с искренней улыбкой. Радостно, что ли. Хорошо и так удачно все же Ирка с этими булками встряла в мои планы устроить разбор полетов, а то вот чего бы я ими добился? Ну точно не такой радости.

— Я только ватрушки тебе купил, телефон завтра привезу, а то пока туда, потом обратно уже будет поздно. А я соскучился, да и так работы валом, сегодня не особо поработать удалось, так что завтра задержусь.

Не стал дальше грузить Иру всякой рабочей ерундой, просто, поймал ее на последней ступеньке и в обнимку уже пошли на кухню с ней.

— Мм. Вкуснятина. — Пчела выхватила пакет у меня и сунула туда свой нос.

Сладкое удовольствие наблюдать эту детскую непосредственность смешалось с горькой мыслью, что целый год почти мог от этого кайфовать. И на лестнице с улыбкой Ирка встречала бы меня не раз и по дому бы шлепала босыми ногами, а я бы ругался! А сейчас волосы на затылке так неприятно шевелились от мысли, что этих “бы” будет еще до хрена-хренища!

— Ты бы хоть носки одевала, что ли. Как ты босиком ходишь? — бля я еще и в деда ворчливого превращаюсь.

Шнырь за булками и ворчливый дед, а это по ходу дела еще не предел.

Не зря держался столько лет, против этой заразы.

— А что? Чисто и тепло, там ковры, тут полы с подогревом. — не понимая моего возмущения, Ирка пожала плечами и уселось за стол.

— Сайт тебе покажу, выбери там себе тапочки, карточку дам. Я думаю, ты разберешься.

— Ладно. — согласилась так, словно одолжение мне делает, а сама уже в пакет сунулась и ватрушку трескает, нос в сахарной пудре измазала.

Чучундра.

— А че это? Меня кормить в этом доме будут? Я с работы уставший и голодный. — наконец-то до меня дошло, что как-то неправильно все.

Кручусь как кухарка на кухне, передника еще не хватает. Избаловал Ирку, пока прощения добивался.

Сел за стол, забрал у Ирки пакет с ватрухами оставшимися.

— Сейчас покормлю. Так бы сразу и сказал. Просто ты все сам да сам, вот я и не лезу. А ватрушки мои не трогай! Дай сюда! — только пальцы в сахарной пудре испачкать успел, а хлебобулочного изделия даже не понюхал.

— Жадина.

— Аппетит перебьешь. И вообще, я просила три, ты и купил три, значит, они все мои. — Ирка прибрала бумажный пакет подальше от меня, а сама загремела кастрюльками-тарелками.

Пока я обедал, Ирка пила чай. А как попила, так свернула оставшуюся ватрушку и довольная собой, чего и не скрывала вовсе, заявила;

— И не вздумай съесть ее! — стрельнула еще глазенками своими карими в меня и заныкала пакетик в шкафчик.

Смешная. Еще б куски хлеба под подушкой прятала.

— Не. Я и так объелся. Спасибо. — прихватил радионяню, готовясь к самому важному пункту сегодняшнего вечера и ночи.

— Мне то за что? Это тетя Катя готовила. — Ирка включила воду и начала намывать кружку.

— Кто-кто готовил? Посуду не трогай. — поднялся из-за стола, потянул Ирку за собой, еще не хватало, чтоб посуду намывала.

— Ну не могу я ее Екатериной Дмитриевной звать. Как-то слишком официально.

— Не думал об этом. А Екатерина Дмитриевна что? — действительно, чего мы ее так официально?

Я думал всегда вроде как из-за возраста. Витек вон просто Витек, но он молодой раздолбай, его даже Виталием не назвать.

— Опасается, что ты или папа твой ругаться будите. Поэтому при вас уговор на официоз.

— Ну папе моему тетей ее звать точно будет неудобно, а я привык уже к официозу. И раз уж вы обе не против, то как угодно вам. Только посуду не мой, Екатерина Дмитриевна за это зарплату получает, и вообще, там посудомоечная машина есть.

За непринужденной беседой вел Ирку в свою временную комнатушку. Пока Егор спит, можно начать настоящее примирение пораньше.

— А мы что к тебе? — спросила удивленно Ирка, и невинно похлопала ресницами, когда уже завел ее в свою комнатушку.

Не ахти, конечно, но главное, кровать имеется и от Егорки неподалеку.

— Ко мне, ко мне.

Только прикрыл дверь и тут же прошелся по Иркиной шее, стараясь как можно быстрей стянуть с нее домашний халатик.

— Эй! Потише! Ты чего? — Пчела одернула, поправила платье, взгляд у нее был недобрый, хотя шейку свою она мне добровольно подставляла.

Совсем не понял этого финта.

— Я соскучился, а ты, что меня продинамить решила? Мы разве не помирились? — спросил как мог спокойно, но внутри уже псих брал.

Что за детский сад ей-богу!

— Помирились. — подтвердила Пчелка, даже улыбнулась мне.

— А что тогда? У тебя эти дни, что ли? — не вовремя как.

— Видно, ты меня совсем не слушал сегодня, когда лапал все мои выпуклости! — Ирка фыркнула и ловко улизнула от меня и из моей комнатушки.

Даже толком ничего не объяснила.

Да бормотала там что-то, и видимо не только про булки. Но куда мне здоровому мужику, да еще и при таком долгом воздержании, слушать, что она говорит? Побыстрей потрахаться хотелось, а не вникать в Иркину болтовню.

Пытаться вспоминать не стал, гиблое дело. Просто рухнул на кровать мордой в подушку. Кажется, не сегодня.

— Вот. — Ирка вернулась, присела на край кровати и подсунула мне бумажку.

Пришлось еще фокусировать взгляд, чтоб вникнуть. Понял только слово справка. Оно было напечатано, а вот те каракули ниже, от руки и не разобрать вовсе.

— Что тут написано? Я не могу разобрать ни буковки. — сел рядом с Ирой, раз уж она вернулась, то может, хоть что-то прояснит мне.

— Нельзя мне. Я еще после родов не восстановилась. А это справка от врача. А то еще подумаешь, что я вру. — последнее было сказано с обидой в голосе.

— Это ты мне сегодня утром говорила? — решил уточнить на всякий случай.

— Угу. — буркнула Ирка и окончательно надулась.

Вот обычно дальше мы плыть начинаем, а мне этих ее слез Пчелиных видеть страшно не хотелось.