Книга Мать не одиночка, страница 48 – Светла Литвин

Отец от меня все не отставал, я даже поторопил приезд Иркиной мамы. Может на нее отвлечётся, с ней-то у меня отношения понимательные. Как-то и не подумал, что она может быть еще одним мозгоклюем в этой семейной стайке птичек. Проняло с ее встречей, задержались на пять минут, а ворчала она всю дорогу за это. Потом еще эта Мила в ресторанчике, следит сука за мной, что ли?!

Когда эта тварь за Иркой поплелась, внаглую пошел за ними, подслушивал! Это ж полный абзац! Здоровый мужик, стою под бабским туалетом и ушами стригу! А че эта сука несла?! И Ирка, это ж все слушала! Как она выдержала интересно? За последний месяц я ее успел получше узнать, характер у нее взрывной, точно мина, попробуй наступи только.

Но в туалете за дверью, кроме Милкиного мерзкого трепа, было тихо, воплей и ударов головы о раковину было неслышно, а когда эта швабра со своей подругой вышла, у меня не так много времени было, чтоб вдолбить ей, что нихрена она для меня не праздник и никогда им не была.

— Ты на хрен. А ты сюда иди курва тупорылая. — схватил эту суку за ее куртку, что сиськи наружу вываливала и потащил на выход из кафе, если не успею поговорить к Иркиному возвращению за стол, навру про телефонный разговор.

— Это она, что ли, идеал твоих мечтаний? — тут же завякала Мила, как только впечатал ее в стенку здания.

— Тебе врезать может хорошенько? Что непонятного я тебе сказал?! — ух кулак прям чесался отвесить ей зведюлей.

Нет я баб-то не бью, как-то батя все же чему-то научил хорошему, но Мила за свои слова прям выпрашивала хорошего и смачного тумака с кровищей по всей морде лица.

— Вань ты что? Ваня… — затряслась, дальше начались фальшивые всхлипывания.

Хотя плакала она по-настоящему, потому что за морду свою испугалась, только вот фальшь уже не вытравить из неё. Как акцент у человека, живущего за границей.

— Не называй меня Ваней. Ваня я только для трех людей. Для Отца. Для Макса. И для своей любимой жены, которая мне сына любимого родила. Усекла?! Тебя, канава сточная, надо неделю святой водой поласкать, чтоб ты с моей Ирой на одном километре квадратном могла находиться. Сунешься к ней, с какой подлянкой, я не посмотрю, что ты баба, так разукрашу, даже бомжи трахать не станут. Даже за водку не станут Ми-ла. И подружкам лярвам своим передай, всё, что я тебе сказал сейчас, их это тоже касается. — тряхнул ее для верности и отпустил.

Мерзко.

— Я же люблю тебя… — заскулила и силикон пополз по стенке на тротуар.

— Понял я, почему тебя на актерский не взяли, херовая ты актриса. Любила бы меня, сейчас бы бежала дальше, чем видела от моих слов, а ты люблю тебя бубнишь, как ссышь и в ноги мои сползла. Так, даже самая сопливая размазня не сделала бы. Не верю короче. И несмотря на твою недальновидную хамскую речь в сторону моей любимой жены и сына, помогу тебе. Вот. Купи себе билет и уебывай подальше, а то у меня знакомый в погонах есть, тебя быстро пристроит на десяток годков. Сука тупая! — засыпал Милу купюрами, всю наличку выгреб для неё пока говорил.

До неё наконец-то дошло, что смысла дальше выступать нет, и слёзы утирать не стала, быстренько собрала бумажки и в сумку прибрала. Даже не смешно стало. Противно только ещё больше. Вернулся за столик, согреться успел, пока Пчелка моя не вылетела. В себя приходила. А я готов был прям сейчас у нее в ногах валяться, но она и виду не подала. Словно и не было этого трепа Милкиного в туалете, и она его не слышала вовсе. Наверное, если бы нелегкая дрожь в ее голосе, я б так и решил.

Нет! Ирка мне на мое предложение не откажет. Ну и пусть в любви не признается, зато на ласки отвечает охотно, встречает с улыбкой. И даже мозг выносит реже моего собственного отца. Женюсь!

Мог бы сделать предложение уже на следующий день, только вложить в него хотелось душу, а не просто тупо кольцо купить, и затолкав его в красную коробушку на одном колене преподнести. Чего-то особенного хотелось, может, даже, чтоб Ирка разревелась от счастья, я, пожалуй, впервые буду рад ее слезам.

Проснулся от плача сына, а ещё несмотря на хорошую звукоизоляцию со столовой доносились песни, что распевали наши с Иркой родители. На часах было три часа ночи, похоже, знакомство затянулось.

— Что случилось? — спросил у Иры, которая никак не могла успокоить Егора.

— Я не знаю, вот уже полчаса плачет, я успокоить не могу никак. Заболел? — у Иры в свете ночника было такое печальное лицо, и вот-вот расплачется.

— Сейчас маму твою позову, пусть посмотрит. — накинул халат и быстро спустился в столовую.

Здесь уже разливалось громкое позови меня с собой и так далее.

— Зятёк. — глаза Анастасии Николаевны сияли любовью, и улыбка до ушей при виде меня.

— Анастасия Николаевна, Егор что-то приболел, похоже, нам нужна ваша помощь. — она хоть и нализалась прилично, но если спец, то должна и в таком состоянии хоть что-то сказать.

— А. Да! Сейчас! Где там мой чемоданчик? — Иркина мать встала из-за стола, пошатываясь, и неровно, но быстро потопала к себе.

Хорошо, что разместили её на первом этаже. Наверх пойдём я подстрахую, а то шею себе свернёт.

— Вот! Не углядели за внуком моим?! Бессовестные! — папа тоже поднялся, и собрался к внуку.

— Э нет дорогой! Давай-ка баиньки, а то завтра будет головка бо-бо. — поймал отца под руку, а он уже так напился, что сопротивляться не стал.

Успел увести его в комнату и как раз вовремя вернулся, Анастасия Николаевна уже покоряла лестницу и путь её был явно нелегок.

— Я помогу. — подхватил под руку уже её и чемоданчик забрал.

Не ну надо же, с чемоданчиком приехала.

— Зятёк. — опять всё повторилось, и глаза сияющие и улыбка.

Чёрт! А приятно! Повезло с тёщей всё-таки.

— Мама! На кого ты похожа? — возмутилась Ирка, когда мы прибыли в детскую.

Егор так и надрывался в её руках.

— А что я? Я ничего, и имею право выпить рюмочку за знакомство! — включив большой свет, заявила Иркина мать.

— Да в тебе явно рюмочек десять, Ваня давай врача вызовем? Она же пьяная. — запросила Пчела, явно против такого осмотра.

— Дай сюда ребёнка! — Анастасия Николаевна была непреклонна, забрала орущего Егора я и ответить Ирке ничего не успел.

— Горло чистое, хрипов нет, температуры нет, животик мягкий, да он же у тебя голодный! — после десятиминутного осмотра, измученного плачем ребёнка, заявила Иркина мать.

— Да? Но я его пыталась кормить, он вроде хочет, а потом плюёт грудь. Может, у него зубки?

— Нет, десна у него тоже не красные. Езжай-ка ты зятёк за смесью, бери ту, что на козьем молоке. И бутылочку с соской на три месяца, он у вас крупный, да и всё равно скоро три месяца, так что подойдёт именно такая. Ото…Ортодонтическую! — последнее слово далось Анастасии Николаевне с трудом.