Книга Мегамир, страница 29 – Юрий Никитин

— Кирилл Владимирович! — услышал он резкий голос. — Вы можете видеть! Не бойтесь, перестаньте жмуриться.

Розовый туман, проникающий через веки, сменился ярким светом. Кирилл с трудом свел глаза в фокус. Перед ним стояла огромная раскоряченная морковь, по ней ползали черные жуки. Когда в глазах перестало двоиться, он распознал человека в ярко-красном комбинезоне. Жуки превратились в геометрически правильные черные пятна. Человек походил на помесь мухомора и божьей коровки, только лицо его было бледное, с теми чертами, которые в старину называли интеллигентными, а глаза живо блестели. Комбинезон облегал плотно, голову скрывал капюшон, надвинутый так низко, что Кирилл не видел даже бровей незнакомца.

— Все в порядке, — заверил блестящеглазый. — Я местный врач, Михаил Андреевич Кравченко, к вашим услугам. Ваш переход прошел вполне благополучно, не волнуйтесь. Вы готовы.

— Готов... — простонал Кирилл. Собственный голос показался ему карканьем простудившейся вороны. — Что вы понимаете под словом готов?

Кравченко ухмыльнулся:

— Готов, это... готов к труду и обороне. К подвигам! Все выше и дальше.

— Я не готов к подвигам... Что у вас за странная такая психотерапия? Не у Малюты Скуратова проходили преддипломную практику?

Кравченко успокаивающе положил ладонь ему на лоб:

— Ну-ну... Зачем вам старые внутренности? Их было так много. Вы даже не представляете, сколько. Одних только толстых кишек...

— Не надо подробности, — быстро сказал Кирилл. — Я почти готов, как вы говорите. В смысле готов к труду и обороне, к чему угодно. Особенно готов встать и уйти.

— Вот видите, как хорошо, — заверил его Кравченко, в его глазах мелькали странные огоньки. — Лекарства быстро выветриваются, вы в самом деле можете уже подниматься. Только сразу натяните нашу защитную шкуру. Это аналог местного хитина. Кутикула, как называют некоторые. Вы как специалист подберете название поточнее.

Он с таким видом потряс перед Кириллом вторым комбинезоном, словно тот должен был прямо со стола прыгнуть в него с ликующим воплем.

Кирилл опустил взгляд на грудь, поспешно поднял глаза. Скопище багровых рубцов, вздутые вены, выжженная кожа на животе, словно там бились лбами танковые армии с применением авиации.

— Рассосется, — пояснил Кравченко с сочувствием. — Влезайте, влезайте! У меня шрамов больше, хотя вам в это сейчас трудно поверить. Ничего, жив.

Он помог слезть со стола, начал поспешно запихивать Кирилла в комбинезон. Ткань плотно обжимала тело, как противотромбофлебитные чулки. Кирилл с трудом высунул лицо через эластичную дыру, чувствуя себя выглядывающим из продырявленной камеры футбольного мяча.

Комбинезоны, похоже, делали для детсадовцев. Кирилл сейчас не отбился бы и от тли, и Кравченко без помех расправил на нем комбинезон, натянул резиновые рукава с перчатками.

Потом перед ним поплыло. Когда очнулся, на губах был холод и горький привкус. Он сидел на грубо сколоченном стуле. Блестящие глаза Кравченко смотрели из клубящегося тумана.

— Пройдет, — донесся из тумана успокаивающий голос. — Все такое прошли! Первым было куда хуже. Я знаю, первым из постоянных был я... Пришлось самому себе делать некоторые корректирующие операции.

Кирилл содрогнулся. Среди хирургов пошла мода удалять себе аппендиксы и желчные пузыри собственными руками, но здесь речь шла уже не об аппендиксе...

— А если бы... — проговорил Кирилл дрогнувшим голосом.

— Мне ассистировали Немировский и Фетисова, — отмахнулся Кравченко.

— Они могут оперировать? — удивился Кирилл.

Это не обязательно. Могут подавать ножи, зажимы. Фетисова стояла со шприцем наготове, на случай, если я благородно сомлею при виде крови, а Немировский подавал ножи и комментировал... Не знаю, сумел бы, говорю честно, если бы не его милые комментарии, советы. Вам бы его послушать!

— Спасибо, не надо. Комбинезон, чтобы не засохнуть на солнце?

— И вообще на воздухе. Какая у нас дворянская шкура, лучше нас знаете. А в нем микробы не проберутся, водонепроницаем, бритва не возьмет, гарпуном не пробить... Правда, здешние букашечки в любом комбинезоне переломают кости, так что в жвалы не надо. Да, ткань пропитана сильнейшими инсектицидами. Любой хищный жук, схвативший вас, тут же задерет лапы кверху!

— Это неплохо, — сказал Кирилл с сомнением.

— К сожалению, ткань небезопасна и для человека. Если поцарапаетесь, старайтесь не коснуться.

— О, господи!

Кравченко сокрушенно развел руками, но глаза его смеялись:

— Только начинаем! Без ошибок у нас ничего не делается. Я как врач первым встречаю новичков, так что давайте сразу покажу средства выживания. Я чувствую себя не столько врачом, сколько инструктором зеленых — или голубых? — беретов.

За его спиной стена была в ярко-красных и оранжевых баллонах, острых баграх, гарпунных ружьях, странных пистолетах с широкими стволами.

— Подводной охотой не увлекаетесь? — поинтересовался Кравченко. — В снаряжение входит гарпунное ружье. Не для охоты, для выволакивания себя из-под обвалов, липучки, паутины, капли росы... Ясно? Стреляете, гарпун цепляется, потом тянете за линь. Только не рыбу, а себя.

— Толково, — одобрил Кирилл.

Кравченко усмехнулся уголками губ:

— Были привлечены лучшие специалисты по вооружению. Такого напредлагали! Выбирали, что попроще... Вы только поосторожнее с баллончиками. Не опробованы в серии, некоторые взрывались. Это было зрелище!

Он восхищенно покрутил головой. Кирилл пугливо смотрел на гарпунное ружье: не любил технику вообще, а НТР в особенности. Проще было бы на старой резиновой тяге!

— А вот набор аэрозолей, — говорил между тем Кравченко, в глазах его появился нехороший блеск.

— А чем опасны они? — спросил Кирилл подозрительно.

Кравченко сказал победно:

— Многих хищников отпугивают на все сто процентов!

— Наконец хоть что-то...

— ...зато других хищников, — закончил Кравченко сладеньким голосом, — почему-то привлекают со всех окрестностей. Похоже, даже из-за границ Полигона летят, ползут, скачут, пресмыкаются... Такое может быть?

— Бабочки чуют друг друга за километры, — ответил Кирилл. — Знаете что, я человек сугубо штатский. Даже в армии не служил. Пусть пока оружие отдохнет от меня.

Он был так слаб, когда решился двинуться вдоль стены, его даже не бросало к потолку или к стенам, как в первые минуты два года назад.

— Где остальные? — спросил он, борясь с головокружением.

— Работают, — ответил Кравченко с удовольствием. Лицо его порозовело. — Здесь столько работы! Все боятся минуту потерять, спят по три-четыре часа. Могут в зубы дать, если оторвешь от работы.