Книга Идеальный сын, страница 35 – Лорен Норт

Когда он уснул, мы с Шелли разлеглись на диване, смотрели третью часть «Бриджит Джонс». Ещё я откопала в морозилке мятный торт-мороженое, положила его на поднос между нами, и мы его ели.

– Ну хоть кто-то со мной этот фильм посмотрит, – ухмыляется Шелли, слизывая с ложки зеленоватое мороженое. – Если что-то девчачье, Тима не допросишься.

Я вспоминаю в этот момент, что Шелли вообще-то замужем. И работа у неё есть, и друзья, наверное, имеются. А она решила этим вечером побыть со мной. Я, видимо, думала только о её приходах ко мне, а не о ней как о человеке.

– Давно вы женаты?

– Пятнадцать лет. Когда родился Дилан, мы уже было начали подумывать о втором ребёнке, но тут Дилан заболел. И мы решили подождать, пока нас по части рака не успокоят, но так этого и не дождались.

– Сочувствую, Шелли.

– Тим пару лет назад начинал разговор насчёт того, чтобы снова завести ребёнка, но я не смогла. По мнению онколога, тот рак, что был у Дилана, передался от отца, и снова проходить через такое я не готова. Вот, смотри. – Шелли тянется руками за голову, отстёгивает ожерелье. Возится некоторое время с застёжкой медальона, наконец открывает его и протягивает мне.

Фото внутри очень маленькое, края помялись от того, что засовывали внутрь, но Дилана видно чётко. Ему годика три, наверное, влажные русые волосы торчат, будто он только-только из бассейна. Гляжу на зубки – улыбка у него как у Шелли. Личико измождённое, щёчки не пухленькие, а впалые, но я ловлю себя на мысли, что смотрю на его глазки. Голубые, как летнее небо ранним утром, такие же, как у Джейми. Это осознание не покидает моих мыслей. Дилан очень похож на Джейми в том же возрасте.

– Это ещё до химиотерапии, до того, как у него выпали все волосы, – шепчет Шелли, – он был у нас идеальный.

Киваю, слова не находятся.

– Ему этим летом было бы восемь.

Как и Джейми.

– Странное чувство, я уже говорила, – настолько же, насколько Дилана, мне не хватает материнства. Вот этого чувства, что ты заботишься о ком-то, что ты его любишь, что бы ни было. Не то чтобы биологические часы, но во мне живо стремление к тому, чтобы снова быть мамой. Хочу взять ребёнка из приюта, – продолжает Шелли. – Правда же, хватает детей, которым бы не помешала хорошая семья.

Шелли вздыхает, и я чувствую, что от неё, будто жар, исходит волнами душевное страдание.

– Тим говорил, мы будто таким образом будем искать замену Дилану. Сказал, он чужого ребёнка не сможет полюбить. Так мы и остались без детей вообще. У меня своя работа, волонтёрство, у него фирма и членство в гольф-клубе. Как-то живём. Спрашиваю себя иногда, почему мы вообще ещё вместе. Может, пора разбежаться? Вдруг мы друг другу не даём начать новую жизнь? Я, бывает, целыми днями только и делаю, что представляю, как бы сейчас выглядел Дилан, каким бы он был мальчуганом, как нам было бы весело. А иногда – что вот возьму ребёнка из приюта и уеду далеко-далеко.

– Почему же не уехать? – заставляю себя спросить. Голос дрожит. Отдаю медальон обратно – нет сил больше смотреть.

– Может, как-нибудь, – говорит Шелли. – Всё себе обещаю. Я же пока не старая.

Повисает молчание, думаю, что сказать, чем его заполнить, но не придумывается.

– Прости, – находится Шелли. – Что-то я чёрство как-то. Тебе и так нелегко, а я что-то разговорилась про детей, про мою супружескую жизнь.

Медальон в её руках защёлкивается, она застёгивает цепочку сзади на шее.

– Всё хорошо, – успокаиваю её я, хотя и не уверена, что и правда хорошо. В моих мыслях всё ещё стоит лицо Дилана. – Хорошо, что мы можем с тобой поговорить по душам.

– А ты сама не хотела ещё детей? – спрашивает Шелли.

Грудь мгновенно и глубоко пронзает боль. Вдруг Дилана в мыслях и след простыл.

– Хотела. Оба хотели. Мне так нужно было, чтобы у Джейми родился братик или сестрёнка, но не судьба. Знаешь, как глупо бывает. Джейми я забеременела случайно, а когда специально старались, ничего не получалось. Я это очень тяжело переживала, винила себя. Решили уже попробовать искусственное оплодотворение, но тут мама Марка умерла, и мы договорились сначала переехать. На день рождения планировала снова поднять вопрос… – Мой голос затихает.

Шелли приподнимает поднос с тающим мороженым, сдвигает его на другой конец дивана, а сама пододвигается поближе. Мы касаемся плечами, и я чувствую тепло её тела. Остаток фильма мы досматриваем в дружеской тишине.

– Вот зарядил-то, – замечает Шелли, вытягивая руки и потягиваясь. Её фраза незаметно превращается в зевок.

Моргаю и замечаю, что на экране уже пошли финальные титры. Странное чувство: будто только что проснулась от дрёмы, а ведь не спала. Смотрю на окно. Вниз по чернеющему стеклу ползут улитками капли дождя. Оно то и дело сотрясается внутри гниющей рамы от порывов ветра, впрыскивающего в межоконное пространство дождевые струи – может, мне и не стоило в день переезда сразу снимать заплесневелые занавески.

– Пора мне, наверное, – вздыхает Шелли. – А то Тим уже волнуется.

Берёт телефон, прокручивает экран.

– Ну или не волнуется, – бормочет. – Написал мне только, что перепил, решил остаться в отеле при гольф-клубе.

В её голосе звучит горечь, какой я никогда ещё не слышала.

Хочу уже спросить, как она, но Шелли опережает.

– Давай я нам перед уходом сделаю горячего шоколада? А то ехать ещё в темноте, сахар не помешает.

Она давит очередной зевок, встаёт, обхватывает себя, дрожа, руками.

– А я и не замечала, как похолодало.

Шелли так зевает, что и я не могу не последовать её примеру. Меня накрывает, и я замечаю, что валюсь с ног от утомления. Так хочется доползти до кровати наверху, пока вообще есть силы двигаться, но Шелли столько для нас сделала, как ей откажешь?

– Мысль классная, – отвечаю я, – давай только я сделаю.

– Да не, я справлюсь. Ты посиди. Вид у тебя измученный.

«Потому что я измученная», – думаю я, обрушиваясь на подушку.

Буду ли я когда-нибудь снова смеяться нормально, как думаешь, Марк?

Конечно, посмеёшься ещё, Тесси. Ты хохотушка.

Я любила, когда ты меня смешил. Ничего меня так не смешило в жизни, как ты. А теперь нет тебя. Фильм смешной был, обхохотаться просто, а я только пару раз выдавила из себя улыбку. Представить себе не могу, чтобы ещё когда-то смеялась.

Всё будет, не торопи события.

Возвращается Шелли с двумя дымящимися кружками. Взяла с кухни сумку, бросает её себе под ноги, опускается на диван и даёт мне кружку со львом, которую ты мне тогда в зоопарке купил. «Тебя напомнила», – посмеялся ты, кивая на мои кудри. Слышу у себя в голове твой смех. Скучаю по нему. Подношу к телу, обнимая ладонями, кружку с горячим шоколадом, а саму до глубины пробирает холод. Какое, интересно, животное ты бы выбрал, увидь меня сейчас?