Онлайн книга «Ты теперь мой враг»
— Это всё уже не имеет значения, Лика, — отрезает он. Даже со спины распознаю ухмылку Бронского, он качает головой, всё так же глядя куда-то через стекло, моросящий дождь усиливается, капли отскакивают одна за одной, а я пытаюсь поставить себя на место Демида. Смогла бы я его простить? Просто поверить и простить, без объяснений и разбирательств? Ответ возникает тут же. Но выбираю сейчас не я. Если место в сердце Бронского занято чувствами к другой — мне останется только смириться. И никакие объяснения ситуацию не изменят. Но сейчас я хочу, чтобы он просто мне поверил, без доказательств и теорем. Без доводов и логики. Чтобы он не разумом выбирал свой ответ, а чувствами. Хочу, чтобы ему это было нужно. — А имело ли всё это значение? Было ли важно? Мои объяснения тебе никогда и не были нужны. Демид теперь оборачивается, прищуривается и снова делает ко мне несколько шагов. Останавливается так близко, что снова приходится контролировать собственное дыхание. Он наклоняется, и сердце пропускает пару ударов, я не сразу понимаю, что Бронский тянется за кофе, берёт чашку, и когда я уже не ожидаю его реакции, вдруг переводит взгляд на мои глаза: — Было. И сейчас важно, — шепчет он и теперь выпрямляется. Мимолетный намек свое дело делает — по позвоночнику проносится дрожь. — Но объяснять тебе ничего не нужно, ты права. Это ничего не изменит. Он подносит чашку к губам, делает глоток, по-прежнему взгляда не сводя. И отставляя кофе вновь, опирается двумя руками на столешницу так, что я оказываюсь между ними. Собраться я не успеваю — Демид разрывает тишину, словно новым выстрелом: — Ты его хотя бы любила? Воздух тяжелеет, внутри всё сковывает вмиг — мои чувства не имеют никакого отношения к Глебу. Делаю глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, бросаю взгляд на губы Демида, и возвращаясь вновь к карим глазам, на выдохе произношу: — Я никогда его не любила, Демид, — отвечаю на вопрос, который даже звучит неуместно. — И не люблю, — добавляю и взгляд теперь не отвожу. Я хочу, чтобы он знал — в моем сердце никогда не было другого. На мгновение вижу боль в темных глазах, хватаюсь за неё, как за спасение. И тут же проносится простая мысль — он тоже чувствует. Вижу это или хочу в это верить, но не успеваю толком всё осмыслить, потому что Демид закрывается, снова надевая маску безразличия — продолжения не будет. Пульс бьётся в висках, сердце колотится как сумасшедшее, как будто на мгновение дали надежду, чтобы снова её безжалостно отобрать — мне не пробить его броню, сколько бы приемов не знала, сколько бы умных книг не читала — тут я бессильна. И пусть откровенного разговора не выходит, но всё же кое-что я из нашей беседы выхватываю. Я чувствую, что небезразлична ему, не могу знать, в каком качестве, и не стану утверждать, что у нас когда-нибудь получится всё вернуть. Возможно, он вообще решает отсечь прошлое и окунуться в новые отношения без груза предательства в прошлом. Год — достаточный срок, и если Демид всё это время просто жил в свое удовольствие, то в теперь он вполне может быть готов к новым отношениям. Потому что и сам не прочь остановиться после года разгульной жизни. Вот только не со мной. Но сегодня он здесь. И хоть закрывается, но вижу, что ищет в моих словах ответы на свои вопросы, которые звучат лишь между строк. А это значит, ему не плевать. Не плевать, чёрт возьми! Эта осознание будоражит, сводит с ума и вновь бьет правдой по щекам. Демид, вполне возможно, здесь по простой причине — тоже хочет поставить точку в нашей незавершенной истории. Только я за новую страницу, а он, быть может, рассчитывает на яркий финал, чтобы «книгу» закрыть и поставить на полку. Собственное бессилие убивает — я не могу его удержать. Бронский из тех, с кем невозможно играть, и предугадать действия тоже без вариантов. Готова ли я его отпустить? Внутри себя. Понять, что навсегда. Готова? Пока что нет, не прямо сейчас. Пока он в жалких сантиметрах от меня, пока я могу прикоснуться, лишь руку протянуть и снова обнять, прижимаясь к его груди — не готова. Эта мысль вызывает горечь, но несмотря на тоску, я близка к тому, чтобы разжать пальцы. Если он этого по-настоящему хочет. Демид, отталкиваясь от столешницы, теперь выпрямляется, а я всё ещё чувствую на себе его дыхание, наваждение отпускает медленно. Он всё ещё близко, но уже неумолимо отдаляется. Но как же хочется его просто притянуть к себе. Ещё немного задержать, хотя бы на пару часов, не думаю, что у нас много времени. К сожалению, это хорошо понимаю, и иллюзий нет. Я большая девочка. — Ты права, Лика, — устало произносит Бронский, внезапно прекращая затянувшуюся паузу. — Дело не только в тебе. Он качает головой, руки он засовывает в карманы джинсов, замечаю, что взгляд исподлобья меняется, и я понимаю, что тема сейчас сменится: — Есть кое-что, что ты должна знать. А потом разворачивается и теперь занимает место за столом. Взглядом он предлагает расположиться тут же. С удивлением смотрю на него, чувствуя волнение, Демид меня не балует откровениями — и каждое его слово для меня открытие. Беру две чашки и сажусь напротив. Подвигаю одну к нему, звук эхом разносится по комнате, и Бронский поднимает на меня взгляд. — Ты помнишь наше первое свидание? — интересуется так просто, что я замираю. Не понимаю, почему Демид задает этот вопрос, и поднимаю брови. Он ещё спрашивает… Да я вряд ли вообще когда-нибудь забуду. — Помню, — отвечаю коротко, унимая эмоции от внезапных воспоминаний. Демид опирается на стол локтями, пристально меня разглядывает. — Ты интересовалась заброшенным районом. — Который после сгорел, — киваю снова. — Ты говорила, вы там жили. Просто молча прищуриваюсь. Демид внимательно изучает меня глазами, он как будто снова ищет ответ на вопрос, о котором я даже не догадываюсь. А потом глубоко вздыхает и продолжает: — Юдин об этом знает и ищет кое-какие документы, — он делает паузу, а я хмурюсь. — Они ему необходимы для продолжения проекта, который должен быть построен на этом месте. Точнее, ему нужно их изъять для успешного продолжения работ. — И причем здесь я? — непонимающе поднимаю брови. Ловлю очередную ухмылку. — Потому что считает, ты можешь что-то об этом знать. И есть основания. Глаза округляются непроизвольно: — Он меня с кем-то путает. Демид игнорирует моё недоумение. Пристально рассматривает мои глаза, и всё же отвечает: — Это вряд ли. К тому же, кое-кто делает всё, чтобы он думал иначе. Минуту мы ведем безмолвный диалог, Бронский этой паузой дает мне самой прийти к ответу, и когда я его нахожу, крепче сжимаю чашку в руках и произношу: |