Онлайн книга «Трупный цветок»
|
– Ты не отвечала на мои письма, – сказал он, – они потом начали возвращаться нераспечатанные, а когда я позвонил, ты бросила трубку. Мне так нужно было поговорить с тобой. – Я не хочу слышать твои извинения, – сказала Элоиза, вытирая глаза тыльной стороной руки. – Я не для этого пришла. Она выпрямилась на стуле, попыталась собраться. Отец начал кашлять, и послышался сухой, затяжной скрежещущий звук. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер рот. – Я знаю, – сказал он. – Анна Киль. – Да. – Ты её знаешь? Он кивнул. Элоиза достала из сумки диктофон. Она нажала кнопку записи и поставила его на стол перед отцом. – Что это? – спросил он. – Я записываю наш разговор, и это условие, при котором я буду говорить с тобой. Это не обсуждается. – Это интервью? – Он улыбнулся, и его улыбка была почти смелой. – Да, – слово упало как удар кнутом; тяжело, обжигающе. Ужасная тоска, заставившая её заплакать, вновь уступила место невыразимой горечи. Негодованию и возмущению. Теперь это касалось только статьи, работы. Не его. – Откуда ты знаешь Анну Киль? – Она приходила ко мне четыре месяца назад. Элоиза непонимающе покачала головой. – Пришла к тебе? Как это? – Мне сообщили, что меня ждёт посетитель, и ты, конечно, можешь себе представить, как я обрадовался. Я несколько лет не разговаривал ни с кем за пределами тюрьмы, кроме адвоката. Однажды пришёл охранник и сказал, что кто-то просит встречи со мной. Сначала я подумал, что это ты… – А потом она просто зашла? Анна Киль, которую объявили в розыск за убийство в Дании, которую ищет Интерпол, добровольно пришла сюда, в стены одной из крупнейших тюрем Франции? – Да. Но полиция была не в курсе. – Как такое возможно? Я должна была предъявить удостоверение личности, и мне чуть ли не в задницу залезли, прежде чем разрешили хотя бы пройти через проходную. – Они сказали, Margaux [18]. Элоиза непонимающе хлопала глазами. – Что за Margaux? Что это значит? – Мне сказали, что меня желает навестить некая Margaux Perrossier. Я подумал, ладно, посмотрим, кто это и что она скажет мне. В конце концов, незнакомец лучше, чем никого. Он радостно рассмеялcя. – Это было лучше, чем никого, – и кивнул. Элоиза проигнорировала намёк. – Что было потом? – Потом… Да, мы сидели здесь, прямо тут же, где мы с тобой сидим сейчас. Она спросила, знаю ли я, кто она такая. Я сказал, нет. Я не помнил, чтобы мы встречались раньше. Она спросила, раскаялся ли я. Сожалею ли я действительно о том, за что был осуждён. – И? – И я сказал, что да, – говоря это, он смотрел в стол. – Я всегда боролся с этими ощущениями, сопротивлялся им, – он поднял голову. – И я действительно это делаю, Элоиза, я всегда боролся со своей… – Я не хочу это слушать! – Элоиза остановила его дрожащей рукой. – Говори о своей беседе с Анной Киль. Я не хочу слушать про твои ощущения, поэтому прибери свои извинения куда подальше. Отпущение тебе должен давать священник или кто-то ещё. Я не хочу слышать об этом ни слова, понятно? – Да. – Я серьёзно. – Она холодно посмотрела на него. – Если ты снова начнёшь оправдываться, я уйду. Он кивнул. – Что случилось дальше? – Она спросила, помню ли я… Помню ли я её. Элоиза закрыла глаза и закрыла лицо руками. Она знала, что ей уже не избежать этого рассказа. Если она хотела, чтобы всё это закончилось – и для Анны, и для неё самой, – она должна была позволить своему отцу рассказать подробности той его параллельной жизни, о которой она четыре года пыталась забыть. Она снова подняла взгляд. – Она спросила, помнишь ли ты её? – Да. – И ты вспомнил? – Не сразу. Но позже, когда мы немного поговорили, тогда да. Тогда вспомнил. – Что ты вспомнил? Он посмотрел вправо и на несколько секунд закрыл глаза. Затем он снова открыл их. – Это было в начале 90-х. Нас было несколько человек, мы иногда встречались и… обменивались рассказами. – Рассказами? – Да, короткими историями. Ну, ещё картинками и тому подобным. Это было до Интернета, до тех умных камер, которые есть сегодня, когда всё это доступно в кратчайшие сроки. Тогда всё было аналоговым, у нас были плёнки, негативы, проявленные фотографии, и все делились этим друг с другом. – Кто были эти люди? – Разные типы приходили, всё зависело от обстановки. – Он пожал плечами. – Обычные люди. Элоиза фыркнула. – Обычные? – Нет, ну ты понимаешь, что я имею в виду: люди, которые живут обычной жизнью. Школьные учителя, юристы, предприниматели, врачи – вот такие. Они не были откровенными монстрами и массовыми убийцами. Это были люди, которые обычно ничем не привлекают к себе внимание, если встретить их на улице. Часто я встречал там тех, кого уже видел на мероприятиях раньше, а иногда это были новые лица. – Где вы встречались? – В одном здании в Нордхавнене. В пустующем помещении магазина не очень далеко от того места, где теперь швартуются круизные лайнеры. – Как ты узнал об этом месте? – У меня был знакомый, который предложил мне стать членом… – Членом? – спросила Элоиза. – Как им можно было стать? – По приглашению. Это был… секретный клуб, так это можно назвать. Типа ложи. Нельзя было просто появиться и постучать в дверь, нужно было знать кого-то, кто знал бы тебя… разделять их убеждения. – Совершались ли действия сексуального характера на этих… мероприятиях? – Иногда некоторые занимались сексом, да. – С детьми? Он кивнул. – Значит, они были педофилами. – В большей или меньшей степени – да. – У этого понятия не бывает степеней. Это была ложа педофилов? – Да. – Откуда брались дети? Он слегка пожал плечами. – Этого… этого я не знаю… – По сколько им было лет? Он смущённо покачал головой. – По-разному. – Десять, двенадцать? – Да. |