Книга Матани, страница 35 – Артур Каджар

Лагерь был расположен в лесу, высоко в горах, на ровном плато. Позади корпусов высились несколько гладких скал с зубчатыми вершинами, а снизу и с боков территория лагеря была окружена ежевичными и малиновыми зарослями. Жизнь в отрядах – от дошколят до половозрелых десятиклассников – бурлила целый день, с раннего утра до отхода ко сну, а то и дольше. В семь утра нас поднимал бодрый звук горна, затем физзарядка, умывание, построение, завтрак. После него сразу же снова построение по отрядам, перекличка и целый день какие-нибудь занятия или игры, чаще всего на территории, иногда в лесу. По субботам был день посещений, никаких построений и занятий не было, и дети, за исключением старших отрядов, караулили весь день у ворот лагеря в ожидании родителей, которые привезут с собой какой-нибудь домашней еды.

В один из жарких дней в июле, ближе к концу второй смены лагеря, когда родители забрали нас в лес на шашлыки, папа сказал:

– Кстати, видел на днях твоего Артура. Без костылей ходит, но мне показалось, что прихрамывает немножко. Сказал, что уезжает в Красноярск, у него мама оттуда родом. В какое-то военное училище поступать. Передавал привет, сказал, что напишет тебе.

В лагере я старался не думать об Артуре, и насыщенный график способствовал этому, но тут я почувствовал, как сильно по нему соскучился. Я вспомнил, как он что-то такое говорил на эту тему, но весь образ Артура и его увлечения до того не соответствовали чему-то военному, что я всерьез не отнесся тогда к его словам.

– И все-таки странный он. Все от армии бегут, а он… – сказала мама.

– Ну да, есть немного, – добавил папа. – Я его спросил про ногу, а он засмеялся и говорит: «Нога нормально, я ее недаром сломал».

У меня перехватило дыхание. Что значит «недаром сломал»? Неужели…

Видимо, у меня на лице что-то отразилось, потому что мама спросила:

– Жалеешь, что не попрощался с ним?

Я кивнул. Потом спросил:

– А они уже уехали?

– Не знаю, – сказал папа и переглянулся с мамой. – Заберем его? Завтра все равно воскресенье, а вечером привезу обратно.

Когда родители высадили меня у дома Артура, я посмотрел на окно у них на кухне, обычно приоткрытое круглый год. Сейчас оно было закрыто, несмотря на жаркую погоду. И все-таки я поднялся по лестнице и долго тщетно стучался в дверь.

Потом я прибежал домой, сгорая от желания залезть в тайник за новым номером журнала, но дома был папа, лежавший на диване с газетой и бутылкой пива. Помаявшись какое-то время, я не вытерпел.

– Пап, у меня к тебе просьба. Можешь дать мне посмотреть последний журнал «Фото»?

Папа отложил газету и прищурился.

– Ты ведь знаешь, где он лежит, верно?

Я промолчал. Он отхлебнул пива и снова взял газету.

– Хорошо, иди и возьми сам.

Я помчался в чулан, достал журнал, быстро перелистнул и замер. Снимок был на весь разворот, и в таком размере от него еще больше захватывало дух. Внизу было написано, что это снимок-победитель, а ниже мелким шрифтом – фамилия Артура. Хотя моей фамилии не было, первым чувством был восторг, и я, не в силах его сдержать, побежал к папе и положил ему на колени раскрытый журнал.

– Что это? – Он посмотрел на снимок и сделал глоток пива из бутылки. Потом опустил взгляд вниз и резко сел, поперхнувшись. Откашлявшись, папа внимательно посмотрел на меня.

– Ах, вот оно что… Рассказывай.

Пока я говорил, он продолжал разглядывать снимок и под конец вздохнул:

– Снимок выше всяких похвал, но идея твоя была, конечно, безумной и очень опасной, ты ведь понимаешь?

Я кивнул.

– Наверное, в редакции решили, что снимал профессионал, взрослый человек, получивший все необходимые разрешения, ну и подстраховку. – Он снова вгляделся в журнал. – Красота какая! Невероятный кадр, как это я его не заметил? Скажи, а ты бы смог такой снять? Я имею в виду, выдержка там, глубина…

– Нет, – признался я. – У меня, наверное, не получилось бы… но придумал ведь я!

Хотя я и понимал, что Артур не виноват, что в редакции написали под снимком только одну фамилию, позабытая обида на него вновь захлестнула меня.

– Ну да, – сказал папа, – по-хорошему внизу нужно было указать автора идеи, то есть тебя. Творческая составляющая очень важна, все начинается именно в голове. Надо было в письме написать про это.

Я почувствовал ком в горле.

– Артура-то, кстати, увидел?

Я вытер выкатившуюся из глаза слезинку.

– Нет, уехали!

Папа положил бутылку на столик и обнял меня за плечи.

– Ну-ну, не расстраивайся. У тебя остались негативы?

– Да, а что?

– Отдашь мне, съезжу в райцентр и распечатаю большой снимок. Вставим его в рамку и повесим на стену, с указанием автора идеи. А откуда ты про конкурс этот узнал?

– В выпуске апрельском было… там еще приз обещали.

– А что за приз?

– Не знаю, просто ценный приз.

Я подумал о том, что уж призом-то Артур мог со мной поделиться, но промолчал.

– Наверное, деньги, – папа посмотрел на меня, улыбнулся и зачем-то добавил, – два самых больших искушения, слава и деньги… Не вини Артура. В конце концов, он без отца растет, мать еле концы с концами сводит, деньги им нужнее, чем нам, сынок. Потом, я уверен, что он скоро напишет тебе, он же сказал мне. А пока в любом случае обещай мне не держать обиду, хорошо?

– Обещаю, – выдавил я.

Но прошло лето, началась школа, а от Артура письма не было. И вдруг в середине октября, в воскресенье, когда мы вернулись домой из поездки в лес за дикими грушами для варенья, папа открыл почтовый ящик и воскликнул:

– О! Тебе письмо от Артура.

Я схватил конверт, выбежал из подъезда и, вскрывая письмо на ходу, помчался к дальней беседке в сквере позади дома. В конверте было два листочка, один большой, а другой маленький, в виде записки. Я сначала прочитал записку.

«Прикинь, адрес твой неправильно записал с первого раза, и письмо обратно вернулось. Второй раз посылаю, надеюсь, дойдет на этот раз. Кстати, никуда я не поступил, так что с осенним призывом тогось, пойду в армию. Ну, ничего страшного, еще вся жизнь впереди. Вернусь, будем с тобой цветное фото осваивать».

Я отложил записку и начал читать письмо.

«Привет, дружище! Как прошел твой лагерь? Надеюсь, ты все понял и уже не держишь на меня зла, потому что так было надо и для тебя, и для меня. К тому же я твоей маме обещал. Я переживаю, потому что ты мой единственный друг.

Надеюсь, ты уже видел наш снимок в журнале. Правда, здорово смотрится? Не знаю, как там насчет прогресса, но я в нем вижу всю красоту нашего мира. Жаль, что ты не указал в письме свою фамилию, потому что я считаю, что, если бы не ты, этого снимка не было бы. Теперь насчет приза, он принадлежит тебе. Я хотел сначала отдать его твоему папе, но не знал, как он отреагирует, поэтому решил сделать по-другому. Сходи к соседке, что живет напротив нас на лестничной площадке, она тебе отдаст коробку. Я вскрыл ее, так что знаю, что там фотоаппарат Киев-4, со встроенным экспонометром, офигенная вещь!