Книга Реинкарнация Тьмы, страница 17 – Максим Виноградов

— Слушай, так ведь это очень опасная штука! Секретная, наверное?

— Конечно. Да и изготовить такое абы кто не сможет. Нужна серьезная подготовка и особые, весьма редкие ингредиенты.

На какое-то время разговор прервался, поскольку приготовилось мясо. Все с удовольствием поели шашлыка, запивая его соками.

После еды, компания как-то вполне естественно разбилась на две группы: мальчиков и девочек. Женская половина, включая Сюзанну и Эльвиру, расположились на шезлонгах, попивая вино и о чем-то своем хихикая. Мужчины же расселись вокруг мангала, Григорий так вообще стоял, глядя на тлеющие угли.

— Что это там такое? — спросил Марио, показывая рукой в сторону Фрайберга.

— Где? — не понял Ян.

— А, черт, все время забываю, что ты не видишь! Над городом красное зарево, как будто что-то горит.

Ян сокрушенно покивал.

— Так и есть, наверняка опять что-то горит. Уже который день по всему городу беспорядки. Толпы громят витрины, уродуют мехмобили, поджигают здания.

— Да что случилось то? — я влез в их разговор, — Чего они хотят?

— Чего хотят... — хозяин дома задумчиво почесал подбородок, — Лучшей жизни хотят, как и все люди. Здесь ведь, по сути, весь город построен вокруг алхимической мануфактуры. А условия труда там сами представляете, какие. Свинец, ртуть, олово — и это еще самые безобидные реагенты, с которыми люди работают. Смертность высокая, болезни частые, зарплаты низкие.

— И что, местные власти не хотят их слушать?

— Тут такое дело... Особенность города что ли. Фактически тут, получается, две власти. Первая, естественно, мэр города. А вторая — директор мануфактуры. За ним нет государственного поста, но зато половина города делает то, что он им скажет, власть он взял немалую.

Ян подумал с минуту, выпил еще вина.

— А вообще, если уж честно, оба они те еще падонки. Что одному, что другому, на людей наплевать. Лишь бы свои карманы набить. Не поделили что-то — вот и подстрекают народ на беспредел. Теперь степенные, работящие граждане вместо того, чтобы трудиться, громят дома и бьют друг друга по лицу.

— А полиция что же?

— Сдерживают накал страстей, как могут. Но получается все хуже и хуже. Боюсь, скоро все это выльется в прямой бунт.

— Не хотелось бы!

— И не говори... Шеф жандармов — хороший, честный служака, но он, все же, человек подневольный. Вынужден танцевать под чужую дудку... А вот если бы...

— Что — если бы? — подстегнул его я.

— Да понимаешь... Так уж получилось, что я несколько раз крупно помог городу. Решал проблемы людей, спонсировал, когда нужно. Благотворительностью занимался. Как видишь, прекратить геройствовать не так уж и просто, даже на пенсии — Ян рассмеялся, но вид у него был вовсе не веселый, — В общем, пользуюсь я тут определенным уважением. В авторитете у народа, знаюсь с властью, вхож ко всем нужным людям. Даже прозвище мне тут дали, хм... Слепой Мудрец!

Марио прыснул, я едва сдержал улыбку, лишь Григорий остался абсолютно серьезным.

— Забавно, да, — Ян и сам улыбнулся, — Но людям нравится, да и мне, если честно, приятно.

Он потер пустые глазницы и завершил свою мысль:

— Так вот, я иногда думаю, что если бы не было тут этих двоих кадров: мэра и директора мануфактуры, то я бы смог навести порядок. Хотя бы в отдельно взятом городе.

— Ян, да ты, никак, в политику собрался! — удивился Марио.

— Доживешь до моих лет, тоже придется больше думать головой, — резонно возразил пенсионер, — А не просто палить во все, что шевелится.

Все глубокомысленно помолчали. Потом я спросил о том, что меня удивило.

— Слушай, если тут давно уже идут беспорядки, почему я об этом ничего не знаю? Почему ничего нет в газетах, в докладах, в отчетах?

— Ну, они свой сор из избы выносить не будут ни за какие коврижки. Свобода слова она такая — работает только в одну сторону, нужную власти.

— Как будто, если власть сменится, что-то поменяется, — буркнул Григорий.

— Я уже давно избавился от таких наивных мечтаний, — грустно заметил Ян, — Самое смешное, что даже те, кто постоянно ратует за так называемую свободу слова, сами же сразу закидают тебя дерьмом, как только ты посмеешь высказать свою точку зрения, хоть в чем-то не совпадающую с ихней.

И опять затянулось молчание, все оказались слегка подавлены невеселыми перспективами. Разговор затих сам собой и вскоре компания начала разбредаться по спальням, отдыхать до утра.

Мне выделили вместительный диван на первом этаже, как раз неподалеку от стеклянной стены. Спать мне почти не хотелось, я сидел, наблюдая, как Сюзанна (или Эльвира, так и не запомнил) убирает остатки посуды с террасы.

Потом я остался один и стал смотреть на звезды. Ночь стояла темная, почти безлунная, созвездия на небе вырисовывались необычайно четко и ясно.

Странно, думал я, звезды светят уже тысячи, миллионы лет. Еще не было никого из ныне живущих людей, не было их дедов и прадедов, может быть вообще не было никаких людей, а эти звезды уже горели на небосводе. Пройдут еще тысячи лет — не станет нас, наших детей, внуков. Возможно, не будет Фрайберга, не будет Пруссии, не станет человечества. А созвездия практически не поменяют своего рисунка.

Не кажутся ли смешными на этом фоне все наши человеческие дрязги, конфликты, споры?

Мелькнувшая во дворе тень прервала мои мысли — я вздрогнул от неожиданности. Кто-то тихо вышел из дома и зашагал в сторону города.

Я встал, приоткрыл дверь и всмотрелся в удаляющуюся фигуру. Готов поклясться — это Ян! Он шел, осторожно шагая, проверяя дорогу перед собой, но все же довольно уверенно.

Какого черта? Куда слепой собрался один, ночью? На секунду я решил догнать его или хотя бы окликнуть, но постеснялся. А потом он уже скрылся от взгляда в ночной темноте.

Да и, собственно, какое мое дело? Он взрослый, опытный человек, и наверняка знает, что делает. И уж точно не пристало мне нянчиться с ним, следить за каждым шагом и утирать сопельки, как делают две его любимых экономки.

Приняв такое решение, я закрыл дверь, вернулся в постель, завернулся в тонкое одеяло. Через пять минут я уже крепко спал.

Утро началось с завтрака, на котором присутствовали все, кроме Марио, который куда-то запропастился. Я отведал жареных тостов и яичницу со свежесваренным кофе, от чего мое настроение резко взлетело в небеса.

Завтрак уже подходил к концу, когда заявился Марио. На его лице красовалась улыбка до ушей, а в руках покоились четыре великолепных букета полевых цветов. С показательной галантностью он подарил по букету каждой из присутствующих дам, чем просто-напросто растопил их сердца. Хельга покраснела от удовольствия, Анжела рассыпалась в витиеватых благодарностях, а Сюзанна с Эльвирой расцеловали парня в обе щеки, вконец засмущав.