Книга Новый год по новому стилю, страница 35 – Ольга Горышина

— Для новогоднего настроения. У вас же нет живой елки. А искусственные не пахнут.

— Купил бы свечку! — вырвалось у меня.

— Сказал же, что будешь ругаться… Не ругайся, такое дело… Скажи лучше, куда поставить… И… На выбор, либо елку подержи, либо шнурки мне развяжи…

Я раскрыла рот, но к счастью не лишилась дара речи.

— Я лучше потом пол помою, — ответила я, не в силах сдержать улыбки. Боже, Вербов, ну как тебе это удается?!

Я открыла ему дверь в свою комнату, где на тумбочке у окна стояла искусственная елка. Ставить настоящую было некуда, и Вербов понял это с первого взгляда.

— Я бы тебе сказала заранее…

— Безвыходных ситуация не бывает. Поставим на кухню…

— Издеваешься сейчас, да?

— Нет, предлагаю выход из безвыходной ситуации. Какие у тебя будут варианты — обсудим. Они у тебя всегда имеются…

Это он меня сейчас подколол или наоборот подчеркнул, какой я ценный работник?

— Ты лучше знаешь этот регион, — и он обвел свободной рукой комнату.

Хорошо, не спросил, где я сплю. Все убрано — стерильная чистота.

— А больше нигде нельзя ее поставить? — спросил Вербов совсем потерянным голосом, не получив от меня никакого ответа.

— Подожди. Я спрошу.

Комната свекра была больше, но это была его территория, и я даже на Новый год не собиралась на нее вторгаться. Сейчас же вынужденно постучала, и мне тут же открыли.

— Александр Юрьевич, можно к вам елку поставить?

Он обернулся на свою комнату растерянно. Место было, если втиснуть дерево между сервантом и шкафом. Или если поставить напротив окна, рядом с телевизором и чуть-чуть оттащить к двери диван.

— Конечно.

Но для начала пришлось их познакомить. Колючей оставалась только елка, эти двое без лишних разговоров пожали друг другу руки. Не знаю, вспотели ли ладони у Александра Юрьевича, но в сухости рук Вербова я не сомневалась.

Елка была в горшке, так что поставить ее проблем особых не составило, как и оттащить диван.

— А сейчас я схожу в машину за игрушками.

Боже… Гриша, что ты делаешь?! И что не делаю я — не раздеваю ребенка, который носится по квартире в куртке — хорошо еще Люба про обувь не забыла бесшнурочную. Глаза чуть-чуть потухли, когда елка не поместилась в нашу с ней комнату, но Любу все равно можно было как светящуюся звезду или ангелочка сажать на елку без всяких игрушек.

— Ты зачем выпросила у Гриши елку? — сорвала я с нее шапку.

— Я не просила елку. Честное-пречестное.

— Лизавета, зачем ты на ребенке срываешься? — свекор стоял в дверях своей комнаты, которую делил теперь с елкой, и смотрел на меня осуждающе.

Я срываюсь? — светился негодованием мой взгляд. Или Александру Юрьевичу просто неприятно присутствие в квартире Гриши, вот и нашел, к чему придраться.

— Ну, вы сами, надеюсь, справитесь с гирляндой и шариками? — спросил Вербов, протягивая мне объемный пакет. Через порог.

— А ты не останешься? — в мой голос так и не вернулась мягкость. — Я ужин приготовила. Или вы поужинали?

Секунда замешательства — или он просто смотрел мне в глаза и искал оставшееся в них тепло.

— Мы к тебе спешили. Нервничали. Голодали. Но я не хочу мешать. Завтра сходим куда-нибудь после елки. А сейчас я пойду.

— Я ужин приготовила, — повторила я не мягче, а еще более твердо.

— Лиз, я бы с удовольствием, но здесь я лишний, — нагнулся он ко мне, чтобы говорить шепотом. — Я не люблю быть лишним.

— Ты не лишний, — я тоже шептала. — И Александра Юрьевича я уже покормила. И они вместе с Любой нарядят елку.

— Ты действительно хочешь, чтобы я остался? Только скажи, и я останусь.

— Да, хочу.

— А что с моими шнурками?

Я машинально опустила взгляд к его ботинкам. Обтоптанным явно Любой.

— Не маленький. Сам справишься. Я тебе сейчас тапки дам.

— Только не тапком, ладно? Я действительно хотел, как лучше… Елка пахнет, чувствуешь? И в машине у меня теперь пахнет Новым годом…

— Как ты впихнул туда елку?

Я протянула ему тапки, он сунул ботинки под скамеечку.

— Переставил автокресло, разложил оба сиденья… Мне предлагали доставку, но мне хотелось прийти к тебе с елкой сегодня. Мне хотелось прийти к тебе с праздником.

— Боже, цветы… Я о них забыла.

Быстрее на кухню, поставить розы в воду… Они явно подарены от всего сердца.

Через пять минут мы уже сидели за столом втроем, через десять — вдвоем.

— Поговорили?

Я опустила глаза:

— Поговорили. Но ни к чему не пришли. Кирилл и отцу сказал, что ему, типа, нужен ребенок. Но моему ребенку такой отец не нужен…

— Лиз… — Мне пришлось поднять глаза. — А как Люба к нему обращается?

— А никак… — я закусила губу, не понимая, почему мне стыдно за Кирилла. — Люба слишком мало его видела, чтобы как-то его называть. И она не спрашивает о нем, и меня это более чем устраивает… Ты зачем сейчас спросил?

Вербов отвернулся со странной улыбкой и ответил, глядя на стену, у которой стоял обеденный стол — всю увешанную детскими рисунками.

— Да тут Илона выдала: у меня есть папа и есть дэдди. Правда, она в обратном порядке сказала. Я все-таки у нее на втором плане… И теща еще масла в огонь подлила, требуя, чтобы Илона говорила со мной исключительно по-русски, так она теперь вообще со мной говорить не хочет… Я ей пытался сказки на ночь читать. Говорит, ей неинтересно — думаю, она просто половину слов не понимает. Попытался по-английски читать, так Илона тут же заявила, что меня невозможно слушать и по-английски она может спокойно читать сама. И вообще она уже не маленькая, и я могу ей не звонить каждую ночь. Даже сейчас, когда она только с бабушкой, Илона отказалась со мной говорить. Сказала, у нее важные дела… Я не думал, что это произойдет так скоро. Что папа ей станет совсем не нужен. И мне кажется, я уже никак не могу повлиять на ситуацию…

Он говорил не для меня. Он говорил для стены. Просто высказал вслух, что носил в себе. Предложить выпить я ему не могла. Если только чаю.

— Чай хочешь?

Вместо ответа Вербов резко поднялся.

— Я лучше пойду. Завтра хочу в восемь в офисе быть. Ты возьми такси до театра. Я подъеду уже туда и буду с вами до вечера.

Он задвинул стул, сделал шаг к двери, но вместо того, чтобы выйти в коридор, наоборот закрыл дверь и резко обернулся: на нем не было лица. Вернее, была маска — страшная.

— Лиза, — он схватил меня за плечи. Достаточно сильно и достаточно неприятно. — Ты только не подумай, что это из-за твоей дочки. Я о ней не знал больше месяца, пока не стал выяснять, какого черта ты работаешь из дома. Хотя вообще-то выяснял немного другое, свободна ты или нет. Я был уверен, что нет, и был готов отбить тебя у него. А ребенок… Это не главное. И ни в коем случае я не ищу в Любе замену Илоне. Лиза, но я могу стать для нее отцом и если ее надо отбить у Кирилла, я сделаю это…