Онлайн книга «Любимый цветок фараона»
|
В тот день Нен-Нуфер отпустила детей много раньше обычного и чуть ли не бегом вернулась в свои покои, где, как всегда нетерпеливо дожидались ее прихода мать и сестра, но она попросила их уйти, сославшись на невероятную слабость. Нен- Нуфер отпустила и всех прислужниц, чтобы никто не видел с какой жадностью она поглощает воду и сладкие финики. Фараон утром ускользнул совсем тихо, позволив ей спокойно доспать утренние часы, хотя она и просила его взять ее с собой для прочтения гимна. Весь вечер он играл с появляющимися то с одной стороны живота локтями ребенка, то с другой, но вот уже почти десять часов она не чувствовала ни одного шевеления, хотя насчитала с дюжину привычных схваток. Обычно, когда с живота спадало окаменение, ребенок устраивал невероятные танцы. Нен-Нуфер прилегла на бок, надеясь, что хотя бы любимое сладкое кушанье разбудит его. Нет, живот оставался тяжелым и неподвижным и только сильнее тянул вниз. Она встала и вновь, позабыв про тяжесть и боль в спине, побежала по длинным переходам дворца в надежде отыскать Кекемура, но в этот раз ей попался Рамери. Она спросила о Его Святейшестве. Фараон только что отпустил всех и по обыкновению отдыхал перед ужином на террасе. — Передай энсеби, чтобы он немедленно пришел в спальню. Я жду его. Рамери поклонился. Нен-Нуфер насчитала десять ударов его босых ног по плитам коридора и бросилась в покои фараона. Там еще не было накрыто к ужину, но она приказала всем уйти и не приближаться к дверям, даже если сам фараон будет их звать. — Даже если энсеби будет звать, — повторила Нен-Нуфер медленно для растерянной прислужницы. Фараон шел слишком долго, или же теперь просто каждая минута казалась ей вечностью. — Отчего здесь так тихо, моя царица? — улыбнулся он, задергивая полог. — Ты знаешь мое нетерпение видеть вас обоих, но ты никогда не проявляла такой настойчивости, чтобы самой посылать за мной. Он раскрыл объятья, но получил по рукам. — Здесь некого обнимать. Больше некого. Фараон отступил на шаг, но растерянность его была недолгой. Он вновь протянул руки и успел схватить запястья Нен-Нуфер, чтобы она не ударила его вновь. — Я целый день не чувствую шевелений. Фараон постарался остаться спокойным. — Он иногда долго спит… — Нет! — перебила Нен-Нуфер почти криком. — Не после схваток! Нет! Слышишь меня?! Он слышал, он попытался поймать мокрые щеки ладонями, но Нен-Нуфер извернулась и метнулась к столику в глубине комнаты, где хранилась коробочка с письменными принадлежностями. Она развернула папирус. — Погоди писать письмо отцу для защиты, — фараон не смел прикоснуться к бегающей по папирусу руке. — Приляг, я принесу фиников и меда. И давай лучше напишем потом послание моей матери. Ей, женщине, проще просить милости у Таверет и Хатор. Послушай меня… — Нет, ты! Ты послушай меня! Она сунула ему перед глаза влажный папирус, но он не взял его. Едва опустив глаза на две единственные строки, он отпрыгнул от жены, как ошпаренный. — Я писала это для тебя под диктовку Пентаура. Можешь вновь сжечь его! — Послушай, — фараон протянул к ней руку. — Послушай меня… Нен-Нуфер рухнула на циновку и сложила руки на макушке. — Это я должна была умереть, а не наш сын… — Послушай меня, — фараон присел рядом и попытался оторвать плачущую царицу от циновки, в которую она теперь вцепилась, и получилось поднять ее лишь вместе с циновкой. Так он и донес ее до постели. — Я дам тебе вина! — Нет! — Нен-Нуфер схватила его за руку, которой он только что отшвырнул циновку. — Нет! Фараон припал ухом к животу, пытаясь услышать удары детского сердца, и ему удалось, только Нен-Нуфер вновь зарычала: — Это мое сердце, дурак! Не его! Наш сын мертв! — Нет! — фараон стиснул плечи жены. — Дай время, он проснется. Было же такое, чтобы он спал… — Нет! Слишком поздно! Оставалось меньше месяца… Почему… Почему Хатор не позволила мне исполнить волю Пта… Она упала лбом на сомкнутые пальцы мужа, которыми он сдерживал ее руки. — Потому что будет другой ребенок. Потому что предсказание не о тебе… Потому что ты мне не сестра! — закричал фараон ей в ухо, поняв, что она не слышит его. — Ты дочь Ти, но не моего отца, слышишь? Это только Асенат могла умереть или Никотриса, и не одной из них я не желаю жертвовать. А ты, ты просто мне жена, и у нас будет другой ребенок, слышишь? А Асенат, Асенат, когда придет время родит Райе законного наследника, а этот папирус сожги. Он уже ничего не значит! Слышишь меня? Но Нен-Нуфер не слышала. Тогда фараон прижал ее к груди, уже не заботясь о животе, и попытался заглянуть в полные слез глаза. — Неужели ты могла подумать, что я спокойно пожертвую тобой, которую люблю так, как людям не дано любить! И молчала все время, ты молчала, зная про послание. Сколько же тайн ты хранишь еще, мой прекрасный лотос, ответь мне! Но Нен-Нуфер ничего не отвечала. Она глядела на него и не видела. — Нен-Нуфер, — позвал фараон тихо, и так же тихо она ответила ему: — За моей спиной больше нет Хатор. Теперь она за твоей. И какое же злое у нее лицо… Нен-Нуфер ударилась лбом ему в грудь, но он сумел обернуться, но никого не увидев, попытался поднять голову жены, чтобы забрать поцелуем боль, но Нен- Нуфер вскрикнула, и через мгновение он почувствовал, что кровать под ними стала мокрой. — Я позову врача, слышишь? Он вновь попытался распрямить сгорбившуюся жену, но опять не увидел ее лица. — Не нужно врача, — простонала Нен-Нуфер. — Великая Хатор сказала, что я получу сына. Его не получишь только ты, лгун! — Тебе нужен врач! Теперь она глядела ему в глаза, и фараон не смог сдержать дрожи. — Боги не знают прощения для лгунов, слышишь меня, Райя? — Тебе нужен врач! И я позову его. — Сожги папирус. Пусть никто не знает про слова Пта, которые не горят. Которые выжжены на твоем лбу. Неужто ты не видишь их в зеркале? Фараон продолжал крепко держать ее за плечи, боясь, что она опрокинется с кровати. — Я вижу их в твоих глазах, их не сжечь! Прошу, доверься мне, моя любовь! Я сейчас приведу врача… — Сожги папирус! Фараон кивнул и, схватив послание с мокрой простыни, бросился к светильнику. Папирус запылал. Только в этот раз он не глядел на пламя, постоянно оборачиваясь к постели, боясь за Нен-Нуфер, и не заметил, как пламя подобралось к пальцам, но он не вскрикнул, а молча приложил обожженные пальцы к мочке, кляня оставшиеся в ушах серьги. — Я позову врача! Не вставай с кровати. Однако с порога ему пришлось вернуться, чтобы подхватить скорчившуюся Нен- Нуфер. |