Книга Любимый цветок фараона, страница 33 – Ольга Горышина

— Зачем он сделал это? Зачем? — уже спрашивали наперебой все трое.

— Что сделал? Когда? Вы говорите про Пентаура?

Краткая радость сменилась тревогой. Нен-Нуфер вспомнила взволнованное лицо врача и хлыст стражника.

— Она ничего не знает! — вскочила младшая из девушек. — Ее лишь собственные ноги интересуют! А если бы не Пентаур, тобой бы крокодил позавтракал!

Нен-Нуфер вскочила следом и замахнулась на обидчицу, и если бы старшая не схватила флейту, та непременно опустилась бы на голову несчастной девушки.

— Полоумная!

Нен-Нуфер закрыла лицо руками, когда в нее полетели лотосы, и отступила в угол. И как бы звонко не стучало в ушах сердце, она все равно услышала звук брошенной на пол флейты. Только не посмела нагнуться за ней, пока в пристройке не стало тихо. Флейта треснула и больше не могла петь. Нен-Нуфер уткнулась в нее носом и разревелась.

— Не плачь, девочка.

Это старая невольница, с которой они когда-то сушили для больницы целебные травы, услышав ее стоны, прибежала в пристройку и теперь шершавой рукой гладила ее по волосам. Нен-Нуфер уткнулась в ее сморщенную грудь и только пуще разрыдалась.

— Я видела, как Амени покинул храм, — скрипела старуха у нее над ухом. — И слышала, как жрецы шептались промеж собой, будто он отправился к самому фараону.

Нен-Нуфер вскинула на невольницу заплаканные глаза.

— Не плачь, девочка, — шершавая рука прошлась по мокрым щекам Нен-Нуфер.

— Его Святейшество подчиняется великой Маат и не может долго злиться.

— На что он злится? — Нен-Нуфер шмыгнула носом и утерла губы. — На кого?

Старуха отшатнулась от нее, словно от прокаженной.

— Над чем же ты плачешь тогда?

Нен-Нуфер подняла с коленей треснувшую флейту. Губы старухи сжались. Сейчас она тоже пожелает ей быть сожранной крокодилом!

— Ах… — старуха покачала головой. — Ты разве не знаешь, что Пентаур выгнал фараона из храма? Не видела, как его колесница чуть не врезалась в пилоны храма, когда он, оттолкнув возницу, сам схватился за вожжи? Где же ты была в это время?

Где она была? Она была заперта! Она была ближе всех к Его Святейшеству и Пентауру и знала меньше всех. А теперь, когда знала, не могла поверить… Амени…

— Где Амени?

— Я же сказала тебе, что он вымаливает у фараона прощение! — проскрипела старуха и даже выплюнула последнее слово. — Не мог Великий Пта говорить устами Пентаура, не мог прогневаться на Божественного… Наш Пентаур ополоумел… Все говорят об этом! Он уже столько не ест и не моется, разве разумный станет так поступать…

Нен-Нуфер вскочила на ноги и, бросив флейту, побежала к воротам.

— Амени еще не вернулся? — кинулась она к стражнику, которым, к счастью, оказался отец ее славного ученика.

— Вернулся, — ответил тот тоже без приветствия. — Но не советую тебе, Нен- Нуфер, подходить к нему. Но ты не тревожься, — стражник стер с ее щеки слезу и достал из-за пояса цветок лотоса — и у него цветок! — Почему ты не украсила себе волосы? Уж кому как не тебе носить в волосах лотос! — и он засунул стебель ей за ухо.

— Отчего у всех лотосы?

Да что же происходит? Не мог, не мог Пентаур выгнать из храма Божественную чету!

— Ты не видела корзины, полные цветов, которые принес вчера в храм фараон? Все только про них и судачат. Говорят, из-за них Пентаур и выгнал фараона, заявив, что тот оскорбил таким жалким жертвоприношением Великого Пта.

— Мир тебе…

Нен-Нуфер закусила губу и бросилась прочь. Пентаур не мог так сказать! Кому, как ни фараону, знать, чего желает Великий Пта.

10. "Наставления Амени"

Она бежала к башне, позабыв про стражника, но тот не забыл приказ.

— Велено никого не впускать!

Он упер рукоять хлыста ей в грудь, и пришлось отступить.

— Ответь лишь, Амени там?

Стражник кивнул. Нен-Нуфер присела в сторонке. Она дождется верховного жреца, и тот не станет скрывать от нее правды. Не мог, не мог Пентаур выгнать фараона за лотосы, не мог… И тут послышались тяжелые шаги. Стражник с почтением отошел в сторону, пропуская верховного жреца. Амени сгорбился, и живот собрался складками под дряблыми сосками. Отчего прежде не замечала она, насколько жрец стар? Амени что-то тихо сказал стражнику и поплелся в противоположную от затаившейся девушки сторону. Нен-Нуфер кинулась за ним и, позабыв про почтительность, ухватила за руку. Амени остановился.

— К нему нельзя, — отрезал старик, не дожидаясь вопроса. — Его никто не должен тревожить.

Нен-Нуфер и хотела бы отпустить руку жреца, но пальцы отказывались ее слушаться.

— Если Пта будет к нему благосклонен, ты увидишь его через три луны. Если же нет, то я не знаю, что делать.

Тяжелый стариковский вздох магически подействовал на девушку, и она сумела отступить от жреца на надлежащее расстояние.

— Разве мог Пентаур выгнать Божественного из храма? — прошептала она, кусая язык за такие жуткие слова.

— И ты туда же! — в глазах старика вспыхнул злой огонь. — Какая же из тебя жрица, коль ты не в силах стоять в стороне от сплетен! Неужто наш Пентаур способен совершить подобное богохульство?!

Нен-Нуфер в страхе сложила на груди руки.

— Так говорят…

— Люди много, что говорят, но на то мы и наделены знаниями, чтобы видеть собственными глазами и слышать собственными ушами.

Но она в темноте не видела и не слышала. Однако же никто, кроме царской свиты и самого Пентаура не мог знать, что произошло в глухом коридоре храма. Однако Амени мог знать — он видел и Пентаура, и фараона.

— Пустое волноваться за Пентаура. Он сделал то, что должен был сделать, только не сумел найти нужные слова, и нужное место. Я дал ему знания, но я не научил дворцовому этикету. Он обязан был отвести Его Святейшество в келью и там, без лишних ушей, а не перед царскими братьями, говорить с ним. И за то я плачу сейчас страшную цену. Великий Пта неспроста увел меня из храма, чтобы открыть глаза на мои упущения. Теперь я молюсь, чтобы он открыл глаза Его Святейшеству. Фараон наш еще молод, и людское в нем слишком часто берет верх над божественным. А ты, Нен-Нуфер, не слушай чужих речей и свой рот не раскрывай. А теперь ступай и делай то, что подготовит тебя к встрече с Тирией.

— Мне запретили участвовать в танцах, покуда ноги не заживут.

Амени тряхнул головой и опустил взгляд на закрытые легкой тканью колени девушки.

— Тогда играй.

— Я разбила флейту.

Амени помрачнел.

— Только этого мне не хватало! Не говори, что и с тобой я сделал неверный выбор, и Великая Хатор не желает принимать тебя в свои жрицы!