Книга То, что делает меня, страница 14 – Ида Мартин

— Ты в курсе, что сейчас алгебра? Я вчера полночи домашку долбил. Точнее она меня. В жизни ничего так не опускало, как этот дебильный учебник. Какой нахрен телефон?

— В ГДЗ же ответы есть, — удивился я.

Он медленно стянул бандану на горло. Между бровями пролегли две вертикальные полоски. Взгляд жёсткий и прямой. Мало кого может украсить гнев, но ему это шло.

— Засунь свои ГДЗ, сам знаешь, куда. И телефон туда же.

С этими словами он побежал наверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

— Что случилось? — за моей спиной нарисовался любопытный Криворотов.

Я пребывал в полной растерянности.

— Предложил ему ответы списать, а он наехал.

— Ну, понятно, — засмеялся Лёха. — Больше так не делай. Это всё равно, что зашившемуся алкашу рюмку водки протягивать.

— В каком смысле?

Криворотов закатил глаза как Роберт Дауни на меме:

— Учится он, понимаешь? Не обращай внимания. Второй год заскок. Тифон во всем такой. Если чего в голову вбил, сдохнет, но сделает.

Я решил, что раз Лёха сам подошел, то расскажу ему, хуже не будет.

— Помнишь, когда мы ездили с ним мой телефон искать? Те парни отдали мне вместо моего Самсунга — Нокию.

Но Лёха совершенно не слушал, а смотрел в конец коридора на группку девчонок. Потом немного рассеянно сказал "ну, понятно" и ушел к ним болтать.

Вчера вечером мне казалось, что как только Тифон узнает про эту историю, то сразу оценит её важность. И тогда у меня появится шанс пообщаться с ними. Дома в кровати этот план представлялся идеальным. На деле же не прокатил.

В первую минуту после звонка Наталья Сергеевна велела всем повторять параграф и куда-то свалила.

— Ты чего такой мрачный? — тут же полезла Попова.

Своим чрезмерным вниманием и разговорами она доставала меня каждый урок.

— Ничего. Не выспался, — я всё ещё немного обижался на Трифонова.

— Просто если и дальше с таким лицом ходить будешь, то к тебе никто не подойдет. Все девчонки тебя обсуждают. Говорят, ты симпатичный, но потерянный какой-то, — без стеснения выложила Попова. — Грустишь, что сюда переехал?

— Ничего я не грущу.

— Нет, грустишь, — она чуть ли не лежала на моей стороне парты и с любопытством заглядывала в лицо. — Такие вещи сразу видны. Да, Зой?

Услышав своё имя, Зоя вскинулась и оторвалась от телефона.

— Что?

— Я говорю: Никита симпатичный. Да?

Зоя развернулась в мою сторону и внимательно, на полном серьёзе, посмотрела. Кровь резко прилила к лицу, стало жарко, и я готов был лезть под парту.

— Да, — с лёгкостью подтвердила она. — Наконец-то у нас кроме Криворотова симпатичный парень появился.

Мое сердце подпрыгнуло. Чуть не задохнулся от радости. Значит, я ей тоже понравился.

Криворотов, сидевший на следующей парте за Зоей, одобрительно, но чересчур усердно стал гладить её по голове, и она, фыркнув что-то вроде: "Сто раз просила так не делать", принялась выкручивать ему пальцы.

— Слышь, — сзади подергали за рубашку. — У тебя девушка-то есть?

Я обернулся. Емельянова — синеволосая девчонка с бритым виском с одной стороны и длинной чёлкой с другой. В левой брови пирсинг. Подружка Поповой.

— Нет.

Я опасался, что вот-вот начнется рофл и глум. Подобные разговоры никогда ни к чему хорошему не приводят.

— Ничего, подберем. Тебе какие нравятся? Блондинки или брюнетки?

Она хитро подмигнула Поповой.

— Синие, Емельянова, ему нравятся, не сомневайся, — подал голос Тифон. — На синих парни всегда в первую очередь западают.

— Ты что ли западаешь? — тут же огрызнулась Емельянова.

— Для меня вы все на один цвет.

— А ведь и правда, — на весь класс воскликнула Емельянова, будто открытие сделала.

— Слушай, Никита, ты-то хоть девчонками интересуешься? Или мы для тебя тоже на один цвет?

— Но если даже так, — с лёту подхватила шутку Попова. — С Трифоновым дела не имей. Он, хоть и секси, но психический и злой.

— Твоя глупость, Попова, лишний раз подтверждает мою правоту, — Тифон спокойно и снисходительно улыбнулся.

После этих его слов, они обе, как с цепи сорвались и на весь класс загалдели, перебивая друг друга.

— Эй, Трифонов, когда же камминг-аут?

— Может, в одиннадцатом, наконец, порадуешь?

— Да, ладно, чего стесняешься, весь мир уже так живет.

— Боится, что его друзья-гопники узнают.

— Да все самые брутальные мужики — геи. Стетхем, Люк Эванс, парень из "Побега", даже Гендальф. Ты, Трифонов, в этом списке будешь отлично смотреться.

Они так расшумелись, что все, включая Дятла развесили уши.

Тогда Тифон насмешливо и громко сказал Лёхе:

— Ну, что за несправедливость? Почему бабам нельзя вломить, чтобы они хоть немного базар фильтровали?

— А если ты ещё будешь угрожать, — вредным голосом заявила Емельянова. — То я скажу директрисе, что ты нифига не толерантный.

— И тебя из школы выгонят, — добавила Попова.

— И тогда Ярову проспоришь.

Они специально по-всякому задирали его, зная, что сделать им он ничего не может. Лёха тоже это понимал, поэтому не влезал, просто сидел и молча угорал, похлопывая Тифона по плечу, чтобы тот не нервничал.

Класс оживился. Отовсюду посыпались шутки и смешки.

Вдруг, спокойно сидевший перед нами Яров внезапно поднялся и вышел в проход между партами.

— Вам сказали читать, вот и читайте, а кто ещё рот откроет, вылетит за дверь, Ясно?

У него был уверенный, ровный голос и красивое, но слишком серьёзное лицо. Народ сразу послушно притух.

Одна только Емельянова, непокорно, но негромко тявкнула:

— Ой, как страшно.

— А ты, — Яров резко развернулся к ней, — вылетишь первая, потому что я, в отличие от некоторых, толерантен и гендерных различий не делаю.

Емельянова злобно зыркнула, но промолчала, угроза подействовала. Только стоило ему вернуться на своё место, как она снова намеренно громко зашептала Поповой:

— Меня глючит или сейчас Яров за Трифонова заступился?

В ответ Попова только передернула плечами. После наезда Ярова ей продолжать не хотелось, да и во всем классе повисла какая-то неприятная, выжидающая тишина.

Я посмотрел на Тифона. Он сидел вроде бы глядя в учебник, но желваки играли, румянец разгорелся больше обычного, взгляд уперся в одну точку. Мощная волна негативного напряжения, окатила всех.