Книга Гречишный мёд, страница 102 – Ольга Гринвэлл

Горничная вышла, а Марина прошла к шкафу и, распахнув дверцы, уставилась на висевшую в нем одежду. Все эти никчемные дорогие тряпки… Была бы ее воля — обменяла бы их на свободу. Свободу от Виктора, от его извращённой любви, от его денег. И затерялась бы где-нибудь далеко-далеко, став неприметной, как песчинка в пустыне.

Набросив на себя первое попавшееся платье, молодая женщина провела щёткой по волосам и пощипала себя за щеки, чтобы придать им более яркий цвет.

В доме было тихо, и лишь из кабинета Виктора доносились тихие голоса. У него посетители? Марина едва сдержалась, чтобы не подойти к двери и не прислонить к ней ухо. Но нет, не дай бог кто-то увидит.

Она неторопливо спустилась по лестнице в столовую. В кресле у окна сидела Ульяна. Как всегда с непроницаемым лицом. Непонятно, что эта девушка чувствует, да и чувствует ли что-либо. Стол уже был накрыт на одну персону.

— Доброе утро, Марина, — кивнула Ульяна и поднялась с кресла.

— Что-то случилось?

Та пожала плечами.

— Ничего особенного, — затем поглядела на часы. — Ваш багаж упакован и уже в машине.

Марине было все равно. Ей не хотелось никуда ехать. Знала, что там, в другой стране, она сгинет, пропадёт и, вполне возможно, никогда не увидит ни друзей, ни родных, ни свой город.

— Я могу чем-то помочь?

Она подняла голову. Ульяна внимательно всматривалась в ее лицо.

— Что... — выдохнула. В голове быстро замельтешили мысли.

— Я вижу, вы не желаете покидать страну. Вы чего-то боитесь?

Марина угрюмо хмыкнула и начала ковырять вилкой уже остывающий омлет. Обе молчали. Наконец, молодая женщина подняла на телохранителя глаза.

— У вас же есть пистолет. Пристрелите меня.

В пару секунд Ульяна пересекла комнату и, подойдя к Марине, склонилась над ее ухом.

— Ваш самолёт через три часа, и у вас ещё есть шанс опоздать на рейс, — прошептала Ульяна еле слышно. — Но должна предупредить, что это будет болезненно.

— Как?

Марина была согласна на что угодно.

— Переломать себе ноги, удариться головой...

Марина жалобно посмотрела на стоявшую перед ней девушку, нахмурила брови.

— Вы смеётесь.

Ульяна пожала плечами и отошла обратно к креслу. Марина ещё какое-то время доедала омлет, а затем резко отодвинула тарелку и встала из-за стола.

— Уже первый час, — пробормотала она и быстро направилась к дверям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она торопливо поднялась к себе в комнату, достала несколько коробок с туфлями и, выбрав с самым высокими каблуками, втиснула в них ступни. С минуту раздумывала, затем вспомнила о высокой каменной лестнице, ведущей из оранжереи в сад. Надо спешить. Того гляди Виктор выйдет из кабинета и остановит ее.

Остановившись на самом верху, Марина со страхом поглядела вниз. Поблизости никого не было, только один из охранников бродил у ворот. Молодая женщина сглотнула образовавшийся в горле ком — ещё никогда в жизни не пробовала калечить саму себя. А вдруг у неё не получится или она убьётся насмерть? Хотя какая разница?

Нога, обутая в серые лакированные лабутены, неуверенно скользнула на ступеньку ниже, женщина зажмурила глаза, совершая глубокий вдох. «Господи, помоги!».

Она пронзительно закричала и, взмахнув руками, словно крыльями, бросилась вниз.

* * *

Когда я услышала женский крик, меня пробил пот, и я почувствовала, как жар заливает лицо. Увидела, как мои ребята бежали к оранжерее. Буквально через пару минут в наушнике послышался шум и голос Кирилла.

— Гречка, стой на месте.

— Что случилось?

Я уже знала, что произошло — Марина решилась, послушала моего совета.

— Марина упала с лестницы и, похоже, разбилась.

— Она жива?

— Да, но без сознания. Я вызвал вертолёт.

Я кивнула. До того как сообщу Круглову о происшествии, надо выяснить ситуацию.

— Какие у неё травмы?

— Открытый перелом голени, похоже, сотрясение мозга. О позвоночнике ничего не могу сказать. Гречка, она приходит в себя...

— Сделай тест на чувствительность. И держи ей голову, не отпускай. Я сообщу Виктору.

Быстро выйдя из столовой, я поднялась по лестнице и направилась к кабинету хозяина. На мой стук он недовольно бросил:

— Войдите. Что, Ульяна? Мы почти закончили.

— Ваша супруга, Виктор Игнатьевич...

Он бросил раздражённый взгляд на пожилого мужчину-юриста.

— Подписывай. Все готово, — потом снова повернулся ко мне. — Так что с ней?

— Марина упала с лестницы, у неё многочисленные травмы, — закончила я и увидела, как в его глазах сначала промелькнуло непонимание, потом ужас, а затем бездонно-чёрные зрачки Круглова засверкали лютой яростью.

Он сжал зубы, и из его горла вырвалось почти звериное рычание. Я отвела взгляд и тут же натолкнулась на, как показалось, заинтересованный взгляд его сына Максима.

— Да у меня самолёт через два с половиной часа! Надо залепить ее пластырями и забинтовать. Все готово к отъезду.

— Боюсь, ваша супруга не в состоянии сопровождать вас в этой поездке. С минуту на минуту прибудет медицинский вертолёт. У Марины слишком серьёзные травмы.

Круглов схватился за воротник рубашки, рванул, сдирая галстук.

— Твою мать! Чертова стерва! Я не могу оставаться здесь! Мне надо сегодня же улететь. Где она? Макс!

Он распахнул дверь и галопом сбежал вниз. Максим последовал за ним. Я осталась стоять, наблюдая, как юрист упаковывает в портфель документы. Мужчина улыбнулся мне на прощание и спешно вышел из кабинета.

* * *

Макс проводил взглядом поднявшийся вертолёт, пригладил взлохмаченные ветром волосы. Виктор ещё какое-то время стоял злой, сжимал и разжимал кулаки.

— День не задался, — пробормотал он.

Максим согласился с ним в душе. Да, все пошло наперекосяк для Виктора с самого утра, когда юрист отказался ставить печать на одном из документов. Макс был благодарен ему за это. Он не мог понять, почему человек Круглова вдруг заартачился — неужели так сильно испугался за свою шкуру? Вполне вероятно, присутствие наследника также повлияло на это решение. А под конец отчебучила Марина. Какого лешего этой кукле взбрело в голову иди в оранжерею прямо перед отъездом?