Онлайн книга «Королевишны #3колбаски»
|
Часть первая
Бурк-ан-Брес 1
Ага, а вот и результаты в фейсбуке выложили: я – Бронзовая Колбаса. Шок. Два года подряд я брала золото, так что была уверена: уж меня-то никому не переплюнуть, – ан нет, ошиблась. Глянула, кто удостоился высшего титула. Новенькая из 9 «Б», не знаю её. Некая Астрид Бломваль. Светлые волосы, прыщи, глаз косит так, что видно только ползрачка – вторая половина навсегда скрылась под веком. Что ж, к жюри вопросов нет. Серебряную Колбасу присудили совсем крошке, Хакиме Идрис из шестого. Нет, ей, конечно, тоже уродства не занимать, с её чёрными усиками и тройным подбородком; чем-то на щуку похожа. Наш любезный друг Мало оставил комментарий под фото каждой из восемнадцати претенденток. Меня он выделил особо: Борьба была суровой, но Мирей Лапланш всё равно останется для меня Королевой всех Колбас. О, эти жирные желейные ляжки, эти обвисшие груди, этот подбородок картошкой и маленькие поросячьи глазки – вы навечно запечатлены в моей памяти! Комментарий уже насобирал 78 «мне нравится». Я добавила от себя 79-й. Потом спустилась в столовую и объявила маме: – В этом году я Бронзовая Колбаса! – О… И что же, тебя поздравить или как? – Ну, не знаю. Может, ты хотела, чтобы я подтвердила свой золотой титул? – Я бы хотела, чтобы никто и никогда не называл тебя колбасой. – Значит, не надо было спать с уродливым стариканом, всё просто. – Не говори так про своего отца. – Будь он здесь, он бы мной гордился! – Нет, не гордился бы. – Напишу-ка я ему письмо. – Не пиши никаких писем! – «Дорогой-любимый папочка, по итогам этого чудного учебного года твоя обожаемая дочка удостоилась звания Бронзовой Колбасы лицея имени Мари Дарьёсек в Бурк-ан-Бресе. Это приятное поражение, так как обычно она берёт Золотую Колбасу». – Мирей, ты меня бесишь. – Мама смотрит на потолок и сообщает дизайнерской люстре: – Подростки… Ненавижу. Мой отец – французский немец. В целях защиты персональных данных будем звать его Клаус фон Штрудель. Герр Клаус, профессор Сорбонны, пишет труды по философии. А ещё он был маминым научным руководителем и, видно, неплохо руководил, так как в итоге она забеременела мной. Увы, их связь обречена была остаться тайной! Потому что в то время – как, впрочем, и сейчас – наш Клаус был женат на особе с огромнейшим потенциалом. Доказательство – эта особа уже два года как президент нашей любимой Французской Республики. Для простоты будем звать её Барака Обаметта. Итак, Барака Обаметта и Клаус фон Штрудель родили троих сыновей – то есть моих полубратьев – и наградили их дурацкими именам греческих богов, но, чтобы не мучиться, будем звать их Жоэль, Ноэль и Ситроен [1]. По неизвестным мне причинам, как только мама узнала, что беременна, она тут же уехала из Парижа и решила вести философию у школоты в Бурк-ан-Бресе, административном центре департамента Эн (почтовый индекс 01). Где и вышла замуж за г-на Филиппа Дюмона, чья невзрачная фамилия полностью соответствует внутреннему миру её носителя. Мы живём в фешенебельном особнячке с садовым участком, вместе с псом Мурлыкой и котом Колобулькой. Общаюсь ли я с Клаусом? Нет, потому что на мои письма он не ответил ни разу. Вместо того чтобы написать своей тайной дочурке, он всё даёт интервью, например журналу «Философия сегодня». А раз в три года у него приплод – трактат по метафизике. Мама покупает их и читает, и я тоже. Она мне говорит: «Ты же ничего не поймёшь, это сложно, Мирей!» – но я всё равно читаю и кое-что понимаю. Клаус пишет в таком духе: «Спекулятивному реализму удалось расширить проход вглубь внекантианской метафизики…» «Квентин Мейясу переворачивает современную метафизику и заставляет её содрогаться под напором его идей…» «Однако я отрицаю господство кастрированного платонизма и картезианства…» Я: – Что за мерзости, Клаус. Мама: – Ну всё, хватит! Во-первых, его зовут не Клаус, и вообще, ты же ничего не понимаешь, его идеи революционны, но ты этого не видишь, тебе не понять. – Мама, он пишет про Платона и Декарта, как про мошонку. – Пятнадцать лет! – воздевает руки мама. – Пятнадцать… самый дурацкий возраст на свете! – Пятнадцать с половиной, па-апрашу. Первое письмо Клаусу я отправила, когда мне было восемь. Добрый день, мсье! Моя мама (Патрисия Лапланш) сказала мне, что Вы мой отец. Я была бы рада встретиться с Вами в Париже и повидать [Жоэля и Ноэля]*. Я учусь в начальной школе имени Лорана Жерра, у меня хорошие оценки, и я читаю с четырёх лет. До свидания, Мирей Лапланш * Ситроен тогда ещё не родился. Второе – в двенадцать лет: Мсье! Вы не ответили на моё предыдущее письмо. Хотя это было бы весьма любезно. Я уже в шестом, в лицее имени Мари Дарьёсек. Я лучшая ученица в классе. Я всё ещё хотела бы с Вами встретиться, в Париже или где-нибудь ещё. Мой мобильный: […]. Ваша Мирей Третье я написала три месяца назад: Клаус! Ты мой отец. Ты в курсе, потому что, конечно же, получил мои предыдущие письма. Я вижу тебя по телику с [Баракой Обаметтой], [Жоэлем, Ноэлем] и [Ситроеном]; и, по-моему, ты вконец зазнался, раз не отвечаешь на мои письма. Мне пятнадцать, я не идиотка. И если что, моя мама не «стоит за этим» – вдруг тебя это волнует. Я читала твои книги. Позвони. Мирей Третья осечка. Про третье письмо мама точно знает, потому что я нарочно оставила конверт поваляться на столе перед отправкой. [Клаусу фон Штруделю] Париж, Елисейский дворец. Почтальон, вперёд – отцовство не ждёт! – Очень смешно, – сказала мама, когда увидела. – Какая ты у меня юмористка, дочка! Помираю со смеху. – Ты позволишь ей это отправить? – спросил Филипп Дюмон с озабоченным видом (= задрав верхнюю губу и теребя манжет). |