Онлайн книга «Подозреваются в любви»
Комолов пригвоздил его убийственным взглядом. — Ладно, тогда что? — Никита огляделся. — Чего тут торчать? Ты как вообще, пришел в себя? А ты, Степан Андреевич? Степан Андреевич пробормотал, что ни фига не врубается, но чувствует себя нормально. Андрей же Борисович продолжал налево-направо стрелять глазами. — Она что, так ненавидела Дашку? — предположил Никита, устав от напряженного переглядывания. — Не знаю! И знать не хочу! Посажу, и все! — Вы про тетю Фиму? — пискнул нерешительно Степка. — Нет, что ты! Мы про Деву Марию речь ведем, — успокоил его отец, почесывая кулаки друг об друга. — Если ты сию секунду не объяснишь, какого черта здесь делал… В подъезде снова подозрительно и оживленно зашумели. — Пусти, я тебе говорю, скотина! — раздался Дашкин голос. — Нет, ты сначала пообещай! Он же меня убьет, твой придурок! Придурок, оттолкнув Никиту, оказался на площадке, где валялся Кирилл, вцепившись обеими руками в Дашкины джинсы. — Андрей! Вы… Степка здесь? Степа! Тот бочком протиснулся мимо отца. — Мам, ну чего ты? Мам, ну не реви, а? Мам, ну, я не думал, мам… Андрей отвесил-таки ему подзатыльник и рывком поднял Кирилла с пола. — Вали отсюда, ага? Дважды повторять не пришлось. — Господа присяжные заседатели, — окликнул Никита, — лед, как говорится, тронулся. Серафима, как там бишь ее по батюшке, готова давать показания. — Где эта сука? — завопила Дашка в ухо Степану, у которого от ее объятий хрустели позвонки. — Пардон, сударыня, ошибочка вышла. И Соловьев, захлопнув дверь перед ее носом, протрубил из квартиры: — Я к вам попозже заеду. Расскажу последние подробности. Андрей пнул дверь ногой и пожелал другу счастливо оставаться. В машине Дашка все тискала и тискала Степана, а он смущенно отводил заплаканные глаза и мямлил чего-то себе под нос. — Ты не гундось, — бросая в зеркало яростные взгляды, сказал Андрей, — все равно получишь. Ты на мать глянь! Засранец малолетний! Инквизитор, черти тебя дери! — Андрюша, он похудел, да? Степ, ты так похудел! И вырос, по-моему, да? — Ага, возмудел он и похужал! — огрызался Комолов, не желая разделять восторгов жены. — Пап, ну чего? Я же не знал, пап. — Степ, ну не слушай его, все прошло, все хорошо, и ладно. Плевать! Тебе срочно надо постричься, смотри, как зарос! И не слушай его! Забыли, и все! Как будто не было! Андрей резко остановил машину и повернулся к семье. — Не слушай, значит?! Даш, ты в своем уме? Парень сбегает из дома… — Я не сбегал! — Твоя подружка его держит в заложниках… — Она не держала! — Он у нас, по-моему, кретин настоящий! — выпалил Андрей, глядя Дашке в глаза. Там, в глазах, вскипало море счастливых слез. — Он весь в тебя, Андрюша. — Она его встретила у самого дома. Перехватила в последний момент, можно сказать. Четкого плана у нее и не было, просто повезло бабе. Хм… Степан солидно кивнул, не переставая гладить ошалевшего от радости Рика. — Я как раз думал, куда бы податься… Комолов не выдержал и треснул его по загривку. — А что было делать?! — возмутился Степка, отодвигаясь на безопасное расстояние. — Вы орали как сумасшедшие, и мама сказала, что хочет с тобой развестись, и ты сказал, что пожалуйста! — Не говорил я этого! — Говорил! — Уши надо мыть, сопляк несчастный. Сроду я разводиться не собирался! Это мать твоя дура! В смысле, дурочка… Даша треснула мужа по макушке. Тот втянул голову в плечи и скрипнул стулом, перебираясь подальше. Рик ухмыльнулся, довольный таким раскладом. Места в кухне освободилось предостаточно, и можно было скакать туда-сюда, не сдерживаясь. Но Степка так славно чесал его за ухом… Пес одарил его влюбленным взглядом и остался лежать. Только хвост бешено мотался из стороны в сторону, норовя оторваться. — Значит, дура? — уточнила между тем Дашка. — Я же поправился… Никита возвел глаза к потолку, смиряясь с тем, что его доклад никому из присутствующих неинтересен. Целый час он слушал желчные и пафосные одновременно признания старой девы. Целый час задыхался от ненависти в ее голосе. Целый час профессиональное любопытство не давало ему уйти, и он, проклиная себя, все же сидел и восстанавливал ход событий, и по привычке сравнивал, сопоставлял, анализировал факты. Ничего особенного, в конце концов. Бывало и почище. В смысле, наоборот, — грязи он видел и побольше. А тут просто — зависть вконец обезумевшей от одиночества и жизненного невезения бабы. Просто до омерзения. Целый час его тянуло блевануть, пардон. А эти придурки не ценят. Им до фонаря — зачем и почему. Главное — дитя драгоценное снова дома. Кит вздохнул, признавая в очередной раз несправедливость этого мира. — Андрюх, а ты сам-то когда догадался? — вдруг спросил он, забывая о том, что очередная разборка в семейке придурков еще не закончилась. — А… Так в самолете. Там тетка смешная была, все чего-то про подругу свою рассказывала. Вот я и допер. Да и некому больше было, деда я проверил, Кирилл — слабак. К тому же никого из них Степка не знал. Я к тому времени так понял, что он и сам домой не торопится. Вот и осталась эта… — Какого деда? — вдруг насторожилась Дашка. — Я тебе потом расскажу. Степка нетерпеливо поерзал на стуле, привлекая к себе внимание. — Пап, а вы прям решили, что меня похитили, да? — Ты чего вообще здесь сидишь? — вдруг опомнился Комолов. — Твое место в сарае, по крайней мере на ближайшие полгода. А там посмотрим… Тот спрятался за Дашкину спину и показал отцу язык. — Фима твоя матери звонила. Угрожала, между прочим. А ты тут морды корчишь! — Чё, правда?! — восхитился Степан. — Прям как в кино, да? — Сам до сарая дойдешь или проводить? — Я больше не буду, — пообещал Степка, млея под ласковым материнским взглядом. Ну и что, что телячьи нежности?! Ребята не видят, а родители никому не расскажут. Кто не делал глупостей? Кто не ревел хоть раз в жизни? Кому не нравится уткнуться матери в плечо и счастливо задохнуться от привычного запаха духов и табака?! Вот. Можно и забыть, что тебе уже почти двенадцать. — Я на самом деле обалдел, когда тебя возле ее дома увидел, — снова напомнил о себе Соловьев. |