Книга Любовь на карантине, страница 40 – Юлия Набокова

– И даже о том, который не случился десять лет назад, – лукаво добавила она, и я улыбнулся, как мальчишка.

Приятно понимать, что не только я вспоминал о том дне все эти годы. Как бы сложились наши отношения, если бы тогда, во дворе дома, под старой яблоней я поцеловал шестнадцатилетнюю Веронику? Были бы мы сейчас вместе? Возненавидела бы меня Вероника после того поцелуя, вырванного силой? Или влюбилась бы – со всем пылом юности? Я часто думал об этом до того, как мы встретились уже взрослыми. Но сейчас понял, что все случилось в свое время. И тот поцелуй, десять лет спустя, был как раз вовремя.

– Этот поцелуй стоило подождать, – заметил я, остро жалея, что не могу сейчас обнять и поцеловать Веронику.

Раздался стук – Даша уронила тюбик с помадой, и он закатился под койку.

«Извини», – сказала она одними губами, но я заметил, как подрагивают ее руки.

Она так сильно разволновалась перед выходом в прямой эфир, что ей была необходима дружеская поддержка.

– Я скучаю, – вздохнула Вероника. – Жаль, что тебя нельзя навестить.

– Мне тоже, – соврал я. А мысленно порадовался, что нельзя. Иначе Вероника мне бы точно сцену закатила, если бы застала меня в одной палате с симпатичной блогершей!

Даша тем временем подвинула тумбочку между кроватью и телевизором, нагромоздила на ней конструкцию из коробки из-под айфона и моих книжек, зафиксировала айфон и проверяла, как смотрится в кадре.

– А у нас, представь, такое в университете сегодня было, – начала Вероника.

В другой раз я бы ее внимательно выслушал – мне было интересно все, что у нее происходит. Но сейчас перебил, бросив взгляд на напряженную спину Даши на соседней койке. Она включила телевизор без звука и настроила на Первый канал, где шли кадры вечернего сериала.

– Вероник, извини, не могу говорить. У нас вечерний обход.

– Так поздно? – удивилась она. – Я думала, смена уже закончилась.

– У нас же инфекционное отделение, – выкрутился я. – Врачи целыми сутками работают.

– А почему ты сказал – у нас? – насторожилась она. – Ты что, не один в палате?

– У нас – у пациентов, – выкрутился я, глядя на Дашу. – Мы тут с соседями перестукиваемся через стены, чтобы с ума не сойти от скуки. Все, Вероник, доктор уже заходит. Видела бы ты его – в костюме спецзащиты, в маске… Здравствуйте, доктор! – громко сказал я, убирая телефон от лица и выключая звонок.

– И вам не хворать, больной, – пошутила Даша, но вид у нее был напряженный.

Кадры сериала на экране сменились заставкой вечернего ток-шоу, и девушка, подпрыгнув от волнения, включила звук.

– Начинается!

Ведущий объявил тему программы, посвященную вирусу, представил сидящих в студии врачей и вирусологов и проанонсировал прямое включение Дианы из больницы.

– Тебе уже сказали вопросы, которые зададут? – спросил я, чтобы ее отвлечь.

Даша кивнула:

– Как сюда попала, как себя чувствую, какие здесь условия, как кормят, как персонал относится…

– Ну вот и расскажешь, как ты умеешь – весело и с огоньком! Ты уже сколько прямых эфиров в Инстаграме провела?

– Да я не считаю, почти каждую неделю провожу…

– Тем более, с твоим-то опытом! Да тебя и в ведущие возьмут без вопросов!

Даша расслабилась и благодарно взглянула на меня:

– Спасибо, Кирилл.

Вскоре ей позвонила редактор и предупредила о выходе в эфир через несколько минут.

Даша еще раз проверила камеру на телефоне и выпрямилась на койке.

– Хочешь, я уйду, чтобы тебя не смущать? – предложил я, поднимаясь со своей постели.

– Нет! – вскрикнула она. – Останься, мне так спокойнее.

Я опустился обратно. Телевизор был на стене с боку от моей койки, и я не мог смотреть передачу. Но когда Даша вышла в прямой эфир Первого канала, я мог смотреть прямо на нее.

Даша

Прямой эфир пролетел на одном дыхании. Я отвечала на вопросы ведущего, шутила и улыбалась, так что ведущий назвал меня самой жизнерадостной пациенткой, какую ему приходилось встречать.

– А вы точно в больнице, Диана? – пошутил он под конец эфира. – А не на фотосессии? Наши гости в студии удивляются, что вы так красиво одеты и накрашены.

– А как еще должна выглядеть бьюти-блогер в эфире Первого канала? В палате скучно, а так у меня был повод сделать макияж, – весело откликнулась я в ответ.

– Что ж, надеюсь, что ваш карантин скоро закончится, а подозрение на вирус не подтвердится. Здоровья вам!

Мое изображение пропало с экрана телевизора, и я выключила камеру на телефоне.

– Молодец, Даш! – Кирилл протянул мне раскрытую ладонь. – Дай пять!

Мы обменялись хлопками.

– Жаль, тут нельзя открыть бутылку шампанского, – заметил он.

– Я бы выпила воды, – призналась я, чувствуя, что в горле пересохло.

Кирилл соскочил с койки и разлил воду из бутылки по пластиковым стаканчикам. Я подошла к нему.

– За твой дебют на Первом канале, Даш! Чтоб не последний!

– Думаешь, меня еще пригласят? – с надеждой спросила я. Несмотря на все волнение, мне понравилось выступать в эфире. Я еще чувствовала кураж и адреналин. Мне даже не надо было шампанского – я и без того была навеселе.

– А то! Конечно! – уверенно ответил Кирилл.

Мы символически стукнулись стаканчиками, стоя друг напротив друга. И впервые за три дня на карантине я почувствовала, что лёд между нами тронулся. Если до этого каждый был сам по себе, то сейчас мы как будто сделали шаг навстречу. Еще не как парень с девушкой, а хотя бы как друзья. Но уже точно не враги, какими были еще позавчера, когда я мечтала отселить его.

Что бы я делала без Кирилла одна в палате, если бы задуманное мне удалось? Кто бы меня смешил целыми днями и держал в тонусе? Кто бы подарил мне тапки? Кто бы подбодрил перед прямым эфиром? Снились бы мне сны, в которых мы гуляем вдвоем по пустому Милану, а он стирает сахарную пудру с моих губ в кафе? Или я бы его уже забыла? Теперь-то уж точно не забуду…

– За тебя, соседка! – Кирилл поднял свой стаканчик с водой.

– За тебя, сосед! – улыбнулась я, коснувшись его стаканчика своим.

– Устроили тут вечеринку! – пробухтел голос в динамике, и мы отшатнулись друг от друга, как будто нас застали за чем-то неприличным.

За окном в коридоре стояла та же вредная медсестра.

– Градусники забираем! – гаркнула она, громыхая ящиком.

– Она не назвала нас болезными и заразными, – заговорщически шепнул мне Кирилл. – Лёд тронулся! – А затем подошел к стеклу и сказал самым душевным тоном: – Вы сегодня чудесно выглядите! Эта помада вам так идет!