Онлайн книга «На краю бездны»
|
Роскошью эта комната превосходила все, куда ей случалось здесь заходить. Мойра внимательно вгляделась в огромный экран и удивилась рекламе такого же гигантского телевизора австралийской компании, претендующей производить самые большие в мире экраны, C Seed 262. Должно быть, Мин смотрел документальный фильм. На кадрах появлялись бюсты, картины, статуи, гравюры… Она узнала «Медею» Делакруа, Ромула и Рема под волчицей, сюжет «Избиение младенцев». Потом пошли ужасные лица Аттилы, Калигулы, Тамерлана, какого-то древнего китайца, имени которого Мойра не знала, но на нем была каска с плюмажем, и смотрелся он очень свирепо. Там были Торквемада, Фернандо Кортес, маркиз де Сад и Леопольд Второй, бельгийский король-работорговец. Размер экрана делал эту мрачную галерею еще более впечатляющей. За галереей показались афиши «Носферату» Мурнау [57] и фильмов Фрица Ланга [58], а потом кадры об «Энола Гэй» [59]… Мойра кашлянула, и Мин слегка вздрогнул. Он повернулся к ней, и брови его поползли вверх. На нем были просторные черные брюки, бордовая туника, вышитая по подолу, и шелковый шейный платок. При взгляде на Мойру глаза его сузились. – Ева, выключи телевизор, – сказал он, вставая. Потом еле заметно улыбнулся. – Не спится? – Вам тоже. Его улыбка стала шире. – Я сплю не более трех часов. В мире слишком много всего, что надо сделать, увидеть, узнать и изобрести. Я оставляю сон тем, кто ничего не изобретает, не создает и не открывает… Что вам угодно? Мойра нашла последнюю ремарку несколько надменной, но от комментариев воздержалась. – Вы сказали мне, что я получу доступ ко всей информации, – начала она. – Совершенно верно. – Это не так. – В каком смысле? – У меня нет доступа к вашим данным. Он бросил на нее недобрый взгляд, потом улыбка снова заиграла на его лице. – К моим данным? – Да, к вашим данным. – Вы полагаете, что я хочу навредить собственному изобретению? Ведь DEUS’а создал я. – На миг он замолчал, затем бросил вызывающе: – А может быть, вы считаете меня убийцей? – Нет, я нашла убийцу, – парировала Мойра, пристально глядя на Мина. У того расширились зрачки, в них сверкнула искра. – Что? – Я знаю, кто убил тех девушек… Он ошеломленно застыл. – Вы в этом уверены? – Голос его был уже совсем не тот, что раньше. Он явно не верил своим ушам. – Да… эта информация была там… в данных… вы были правы. Достаточно было… порыться как следует. Мин буквально ввинтился взглядом в глаза Мойры, и она с удивлением прочла в его взгляде восхищение. Но и удивление, и сомнение. И недоверие. Открывая ей доступ ко всем файлам, он, конечно, надеялся, что у нее что-то получится, но в то же время по-настоящему в это не верил. – И кто это? – Ван Юнь. Мин сощурил глаза, и Мойра увидела в них искорку скепсиса. Со стены на них смотрел Святой Себастьян, с мускулистым телом, пронзенным стрелами. – Да Ван Юнь мухи не обидит, – сказал он. Она рассказала обо всем, что нашла. Мин молча слушал и, казалось, был ошарашен. – Может быть, он удалил эти данные по совсем другой причине… – Не вижу, по какой. – Я тоже, – согласился он. – Но это же просто чертовщина какая-то… – Покачал головой и тихо произнес: – Ван Юнь… Невероятно. Мойра не ответила. – Он же образцовый сотрудник, – продолжил Мин. – Истинный китаец. Уважает все наши обычаи… Нет, поищите еще что-нибудь, что могло бы доказать его виновность. Я должен быть уверен, что здесь нет ошибки. – Это он, – твердо сказала Мойра. – Нет никакой другой причины, по которой он уничтожил бы все свои данные именно в день и час преступлений. Мин метался по гостиной между столом и диваном, уперев подбородок в грудь и заложив руки за спину. – Мне остается только выяснить, кто вредил DEUS’у, – заметила Мойра. – Это может оказаться один и тот же человек, а может, был еще и другой. Я хочу иметь доступ ко всем данным. Если я его не получу, вы, возможно, поспособствуете тому, что информация уйдет по электронной почте или другим способом к тем, кого используют, чтобы вредить. Мин явно встревожился. – Вы должны отдавать себе отчет, что в этой информации могут содержаться данные чрезвычайной… секретности, – пробормотал он. – Переговоры, которые, дойди они до публики, могут весьма нежелательно, даже разрушительно повлиять на имидж нашего предприятия… Особенно с точки зрения Запада, который помешан на прозрачности и справедливости… Мы всё больше и больше экспортируем в Европу и Соединенные Штаты. А, следовательно, за нами все пристальнее наблюдают и ваша общественность, и ваши масс-медиа. Шагая взад и вперед по комнате, он не сводил с нее глаз. – Оптимисты считают, что, благодаря технологиям, грядущий мир будет лучше нашего. Без войн, убийств и насилия, без голода и бедности, без эксплуатации и несправедливости. В этом мире решения будут принимать не люди, с их мозгами рептилий, животными инстинктами и инфантильным эго, а приложения и изобретения, гораздо мудрее людей. Но то, что отображает Интернет вот уже много лет подряд, – это зависть, злоба, узость ума, насилие, хаос и сектантство. Вокруг нескольких островков здравого смысла и мудрости бушует океан ненависти и нетерпимости. Это треклятое изобретение, Интернет, одну за другой уничтожает все основы нашей цивилизации. Вот почему мы, китайцы, в отличие от вас, снова закрыли крышку ящика Пандоры и ограничили наших любителей погулять по Интернету. А вас, людей Запада, с вашей одержимостью равенством и свободой слова, сметет и утащит эта вольница, которая не приведет ни к чему, кроме хаоса… Он смерил ее взглядом, словно она разом воплощала в себе всю глупость и все грехи Запада. – Вы, европейцы, с вашими идеалами социального прогресса, с вашими смехотворными утопиями, с безрассудной верой в лучший мир, разрушаете все, что сами же построили, во имя того, что никогда не настанет. Вам вечно нужно больше, чем вы имеете, даже если вы имеете больше, чем кто-либо в этом мире: больше свободы, больше комфорта, больше возможностей… А добьетесь вы только одного: окажетесь на свалке Истории. |