Онлайн книга «Самая страшная книга 2021»
|
– Намутил ты, Серега, – говорит Коган по телефону. – Расчищать не поспеваем. Ивин приступает к работе. – Первый – шестьдесят семь, – диктует в ларингофон. – Второй – тридцать два… Придерживаясь ограждающего троса, Ивин плывет от репера к реперу: измеряет вмерзание или высвобождение стальных гвоздей. Диктует Когану. – Третий – сорок один… Четвертый… – Он осматривает испод айсберга, подледный рельеф. – Четвертого не вижу. Значит, выпал, когда стаял лед. Плывет дальше. – Пятый – двадцать девять… Шестой вмерз. Дрейфующий остров заглотил штырь с биркой «6». Ивин вытаскивает его, как длинный податливый зуб, плоскогубцами. Перехватывает молоток и забивает репер в лед. Гулкий стук разносится по восьмиметровой толще льда. Ивин знает, что его слышат наверху. Он роняет восьмой репер, и тот уходит на дно Ледовитого океана. Ивин смотрит вслед – на темную черточку, на точку, вглядывается в глубокую слежавшуюся тьму. Что упало – то пропало. – Работаешь десять минут, – сообщает Коган. Как быстро летит время в величественном подледном мире! Этот гармоничный мир, его перевернутые валы и гряды, языки и «бараньи лбы» снились Ивину по ночам. Иногда, открывая глаза, он лежал в темноте и сомневался, что все это существует где-то еще, помимо его воображения. Каждый раз – под водой – не покидало ощущение, что ты на другой планете. – Подтяни фал, – просит Ивин. Здесь, подо льдом, Ивин чувствует себя спокойнее, чем наверху, на связи, страхуя товарища, с обледеневшим фалом в руках. За того, кто погрузился, переживаешь сильнее, чем за себя. Напряжение выматывает. Мало ли что. Не в Черном море ведь ныряют. Если на глубине откажет аппарат – на остатках воздуха надо не просто выйти, а найти, куда всплыть. На прошлой станции, год назад, Ивин услышал страшное: «Нет подачи воздуха». В наушниках хрипел голос ушедшего под лед товарища. Ивин налег на лебедку, тянул, как мешок. Молил, чтобы товарищ не запаниковал, не начал дергаться. Паника – это кислородное голодание и потеря сознания. Это смерть. Обошлось: вытянул живого. – Как самочувствие? – спрашивает Коган. – Отлично. Ивин медленно шевелит ластами. Продолжает обход плантации реперов. Иногда отталкивается от купола и висит, как замоченный, под ледяными «облаками». Океан красит лед в бирюзовый и голубоватый оттенки. Здесь как в космосе. «Чудеса Божьи изумления достойны» – так, кажется, сказал Александр Македонский после того, как его подняли в стеклянном колоколе, подводном аппарате, из Средиземного моря. Вчера на станцию прилетели кинооператор с помощником из «Центрнаучфильма», собираются снимать кино о гидрологах, готовятся к первому погружению. Привезли с собой две камеры: тридцатипятимиллиметровую и шестнадцатимиллиметровую в специальном боксе Массарского – такой снимали «Человека-амфибию». Красивый получится фильм, уверен Ивин. – Серега, хорошо слышишь? – спрашивает страхующий Коган. – Хорошо. Ты трави сигналку. Не жадничай. – А ты не спеши. – Понял тебя. Не спешу. Он плывет к следующему штырю. Здесь подошва айсберга едва холмистая, выступы – сантиметров двадцать. – Проверь фоторегистратор, – просит Коган. – Держат мои прокладки? – Понял. Сделаю. – Где ты сейчас? – У тринадцатого датчика. Ивин осматривает регистратор. – Прокладки держат. Только немного заедает спуск… В остальном норма. Двигаю дальше. – Работаешь полчаса. – Так вот чего я проголодался. – Скоро закругляться, Серега. – Понял. Ивин слышит далекий гул, будто ветер задувает в расселины, – это грохочут льды. – Что за шум? – спрашивает Ивин. – Слышишь? – Подвижки, – отвечает Коган. – Недалеко. Ивин представляет, как приросшая к айсбергу льдина взрывается изнутри и у самого края начинают ползти, взбираясь одна на другую, льдины. – Опасно? – Нет. Мы нормально. Заканчивай, будем тебя поднимать. – По… Ивина неожиданно сдавливает в талии. Кто-то сильный и гибкий сжимает ноги. Гидролог опускает глаза и вздрагивает: его обвивает арктический спрут, еще неизвестный науке монстр. Свободные щупальца тянутся к маске, загубнику. Огромные льдистые глаза смотрят на Ивина. Ноги стягивает обручем. Ивин дергается изо всех сил, и осьминог тоже ворочается, выпускает из себя рой белых кристаллов. Становится темно, все заволакивает мелкими льдинками. Хватка не ослабевает. Ивин больше не вырывается из объятий – подо льдом лучше не пороть горячку. Пока щупальца не захлестнули его руки, он тянется к ножу, одновременно пытаясь рассмотреть спрута. Обзор заслоняет рыхлая муть. Шуга. Поднятый с глубин донный лед. Он вывинчивает нож – один поворот, второй, третий… – Серега, что у тебя? …четвертый поворот, пятый… Нож высвобождается из футляра, и Ивин бьет осьминога. Но монстра нет. Вокруг – лишь приставучая шуга. Ивин разгоняет ее рукой с ножом. Страховочный фал, внутри которого пропущен телефонный провод, обвил ноги – Ивин запутался в тросе. Но это не все. Сигнальный конец натянут струной: зацепился. – Серега? – волнуется Коган. – Погоди. Тут заклинило. – Что случилось? Ивин плывет по заклинившему фалу. Фал провисает. Ивин видит причину. – Ну как? – спрашивает Коган. – Зажало. По фалу не вернусь. – Спокойно, спокойно. Серега, у тебя воздуха на десять минут. Сейчас спустим мигалку. Увидишь ее – от-резайся и выходи в запасную лунку. – Понял. Ивин смотрит на нож, но не спешит. Теперь у него есть запас троса для погружения. Где-то наверху парни – Шахнюк и Мартынцев, гидробиолог из Института океанологии, – бегут к запасной лунке, чтобы утопить в ней фонарь. Коган остается в палатке, в ухе Ивина. – Видишь мигалку? – спрашивает Коган. – Пока нет. Ивин не поддается панике. Нужна ясная голова. Смотрит сквозь запотевшую маску на подошву льдины. Она давит, не хочет выпускать. Успокойся. – Теперь видишь? – Нет. Если замереть, то время остановится. Если замереть, не нужен будет воздух. Лед забудет о нем. Ивин прогоняет опасные дикие мысли. – Выступ мешает. Опустись глубже. |