Онлайн книга «Замок ледяной розы. Книга 2»
|
- Я пришла навестить Вьюгу! – почти с вызовом прервала молчание я. - Я вижу, - отозвался Рон, посмеиваясь. - Она болела! - Я знаю. - Её надо было лечить! - Ты совершенно права. На этом фантазия у меня закончилась, и я замолчала, чувствуя себя полной дурой. Рон рассмеялся и положил руку на загривок Вьюги. Я свою ладонь, напротив, поскорее оттуда убрала, стягивая концы шали плотнее. - Прости, Черепашка, не удержался! Ты слишком забавная, когда злишься. А у меня слишком хорошее настроение сегодня, чтобы быть серьёзным. Он ласково провёл ладонью по шее Вьюги, и она отозвалась тихим пофыркиванием. - Но всё-таки, если серьёзно… Спасибо тебе. Я осторожно заглянула ему в глаза, опасаясь снова какого-то подвоха. Но в них неожиданно не оказалось и намёка на шутку. - Это ещё за что? - Как – за что? Вылечила нашу девочку. Каюсь - слишком редко бывал дома в последнее время. Поздно спохватился, что с ней что-то не так. Чего только не перепробовал! Но, кажется, у нас с ней была одна болезнь на двоих. Называлась тоска. И лекарство, похоже, оказалось тоже одинаковым. Я стиснула край шали до боли в костяшках. Спрятала лицо и промолчала – молчанием, как привычным панцирем, скрывая смятение. Что стоит за этими его словами? Очень много или, напротив, легкомысленно мало? Могу ли я им верить? Теперь, спустя столько времени – уверена ли я, что знаю человека, стоящего передо мной? А потом мой взгляд вдруг поймал странную, насторожившую деталь. Серебристый отблеск, промелькнувший в вороте его белой рубашки. Он что-то носил на груди – что-то серебряное. Прятал под одеждой. И это могло быть всё, что угодно – вот только на память болезненно-остро пришло воспоминание об Эмбер и о медальоне на её груди, который она использовала для связи. Эта мысль ударила в меня больно – до холодной дрожи в сердце и онемения в кончиках пальцев. Рон вздохнул. - Всё молчишь… Жалеешь, что приехала сюда? Жалеешь, что вернулась? - Нет! – я вскинула голову и ответила, кажется, слишком резко и запальчиво, потому что он снова улыбнулся – такой удивительно тёплой улыбкой, что мне захотелось к ней прикоснуться, чтобы согреть замёрзшие пальцы. - Ну так может, прокатимся? Мне охота тебя растормошить как-нибудь, чтоб перестала смотреть на меня, словно перепуганный злой котёнок. Да и Вьюге не мешало бы проветриться. Снежный вон – тоже застоялся! Ох, как же искушал меня его взгляд! Как хотелось забыть обо всём, вскочить на спину любимице и умчаться без оглядки в ночь… с ним. Чтобы только ветер в ушах – и забыть обо всех тревогах, забыть об этих проклятых семи годах, как будто их и не было вовсе… Вот только я больше не маленькая десятилетняя дурочка. И не имею права вести себя так, будто кроме нас во всём мире никого нет. Свои поступки я обязана тщательно взвешивать – и задумываться о том, как они выглядят со стороны. У ошибок теперь совершенно другая цена. - Я не могу. Посреди ночи слишком рискованно. Нас могут увидеть и неизвестно что подумать. Тебе-то всё равно, а девушка моего возраста обязана заботиться о своей репутации. Рон иронично выгнул бровь. Кажется, я смогла его удивить – он явно ожидал другого ответа. Пусть привыкает! Неужели думал, что может выбросить меня из своей жизни на целых семь лет – а потом просто сделать вид, что всё по-прежнему?.. - Тресни меня чем-нибудь по башке, Черепашка! Я в кои-то веки готов хоть в чём-то согласиться с Эдом. И куда же делась та бесстрашная малышка, которую я запомнил?.. - Она выросла. Она больше не та, что раньше. Теперь она лучше понимает, какие последствия бывают у необдуманных поступков. Я умолчала, что только вот по-прежнему не знаю, что делать, когда необдуманные поступки хочется совершать так невыносимо. Когда у слов «необдуманные поступки» появляется лицо – которое приближается к тебе так близко. Потому что Рон вдруг подался вперёд, одну руку небрежно облокотив о спину Вьюги, которая отнеслась к подобному нахальству совершенно невозмутимо, а другой схватил моё правое запястье. - Говоришь, не та, что раньше? Сейчас проверю. - Ч-что ты… - Ш-ш-ш! Одно точно не изменилось. Его голос на меня действует гипнотически. Даже если всё делаю наперекор, в глубине души мне всегда хочется быть с ним Очень Послушной Девочкой. Пальцы на моём запястье задержались на секунду на пульсе, потом спустились ниже и прочертили извилистую линию на ладони. Медленное движение большого пальца по коже, почти невесомое, заставило меня вздрогнуть всем телом. Я попыталась вырваться, но меня никуда не пустили. Рон как будто нащупывал на моей ладони какие-то точки… и пересчитывал их. - Одна, две, три… Пять. Все на месте! - Ты с ума сошёл?! Что ты там считаешь?! - Шрамы. От шипов. Те, что ты получила в ночь Праздника ледяной розы много лет назад, когда голой рукой схватилась за цветок. Помнишь? Я собственными руками вытаскивал шипы. Так и знал, что следы никуда не денутся. Вот видишь? А ты говорила… Ты всё та же моя Рин! Это преступление. Самое настоящее. Говорить такие вещи таким голосом. Я опустила голову, чтобы скрыть выражение лица. Слишком сильно нахлынули воспоминания. И те чувства, что испытывала тогда – вдруг очень живо вспомнилось, как он перевязывал мне руку своим носовым платком. Как целовал мою раненую ладонь. И его сбитые в кровь костяшки пальцев – он ведь пытался выбить дверь своей комнаты в ту ночь, чтобы не дать мне сделать это, я уверена… Воспользовавшись моим смятением, Рон продолжил исследовать мою руку. И далась она ему! - Правда, и кое-что новое тоже появилось… Его палец осторожно коснулся мозолей на моей ладони. Рон нахмурился. Что ж – очень жаль, если это покоробило благородного графа! Я дёрнула руку изо всех сил, но его хватка только стала сильнее. Да что ж это такое-то! Его поведение переходит всякие границы приличий! - Ну прости, если разочаровала! – сердито проговорила я, сдувая упавший на лицо локон. – Сожалею, что моя кожа не такая нежная и ухоженная, как у тех барышень, с которыми ты привык танцевать на балах! - Что за чушь ты мелешь, Рин? Ты понятия не имеешь, к чему я привык. Ты понятия не имеешь, в каком аду я провёл эти семь лет! Он сжал мою руку почти со злостью. А в чёрных глазах зажегся незнакомый мне огонёк ожесточения. Таким я его ещё не видела. На секунду моё сердце дрогнуло от сочувствия… Но только на секунду. Я была слишком переполнена собственными эмоциями. Кажется, то, что копила в себе долгих семь лет, на мою беду сейчас собиралось выплеснуться в самый неподходящий момент. |