Книга Черная дама, страница 33 – Наталья Тимошенко

– А мы не можем оставить мир без нового шедевра! – поддержал подругу Дементьев.

Поблагодарив парочку за интересные сведения и попрощавшись, Войтех сбросил звонок, но телефон прятать не стал, набрал номер Айи. Та ответила быстро, и по картинке за ее спиной Саша легко узнала гостиную в квартире Максима. Думала, что ее это заденет, но, к собственному удивлению, не почувствовала ничего. Ни ревности, ни раздражения. Мозг просто отметил факт: Айя дома у Максима. А реагировать не стал. И это не могло не радовать.

Новой информации у Айи не появилось. Все, кого ей удавалось найти, очень плохо помнили те события, а то, что помнили, не проливало свет на убийства.

– Один из преподавателей живет в Санкт-Петербурге, я съездила к нему в гости, – сказала она. – Хотела удостовериться, что он действительно плохо помнит, а не скрывает что-то важное под маской недоамнезии. Могу заверить, что он говорит правду. Воспоминания будто подтерты. Причем подтерты грамотно, все ниточки подвязаны. Если бы я не начала спрашивать, он даже не подумал бы, что забыл что-то, в его воспоминаниях все было очень логично.

– Устроили тут ромашку, помню – не помню, – проворчал Ваня, когда Войтех сбросил и этот звонок.

– Боюсь, я вынуждена снова вернуться к теме гипноза Мамонтова, – твердо сказала Саша, готовясь настаивать на необходимости сеанса, но на этот раз Войтех ее поддержал:

– Думаю, ты права. Однако в любом случае до вечера мы уже ничего не успеем, надо думать, как обезопасить детей на эту ночь. У кого какие идеи?

– Просто запереть всех по комнатам? – предложил Ваня.

– Можно при этом честно рассказать об опасности, – добавила Саша. – Думаю, уже понятно, что убийца – не кто-то из детей или преподавателей, а значит, в нашем прикрытии нет смысла.

Войтех покачал головой на оба предложения.

– Это может быть неэффективно. Мы уже знаем, что обе девушки отправились в лес или на спор, или торопились на свидание. Но добровольно точно. А что если это были не спор и не встреча?

– А что тогда? – непонимающе нахмурился Ваня.

Войтех медленно и осторожно продолжил:

– Сашино упоминание гипноза натолкнуло меня на мысль, что их могли подвергнуть своего рода чарам, загипнотизировать. Мы ведь сталкивались с подобным: когда под влиянием потусторонних сил люди добровольно куда-то шли и что-то делали.

– Думаешь, призраки на такое способны? – засомневалась Саша.

– Не знаю, – честно ответил Войтех. – Но мы ведь не уверены, что именно призрак их убивает? Это лишь предположение, наверняка утверждать мы не можем. А какой-нибудь демон, скорее всего, и не на такое способен.

Саша кивнула.

– Тогда, если это своего рода гипноз, замки́ и наши увещевания новую жертву не удержат. Даже если учителя будут дежурить у всех выходов, она найдет способ уйти. Хоть из окна выпрыгнет. Нам нужен другой план.

– И у меня он, кажется, есть, – внезапно заявил Ваня.

10 февраля 2017 года, 15.50

У директора план Ивана энтузиазма не вызвал. Впрочем, Войтех был уверен, что любой их план не мог ему понравиться уже просто потому, что не нравилось само их присутствие.

А план был очень простой: устроить бал в честь Дня святого Валентина не четырнадцатого февраля, а этим вечером. Это позволит собрать детей в одном контролируемом актовом зале, где нет окон. На каждый выход как из самого зала, так и вообще из школы поставить охрану, а также отправить патрули по коридорам. Иван все-таки прихватил с собой несколько камер видеонаблюдения, которые также можно пустить в ход. Кроме того, такой повод позволит не допустить паники среди учеников, как если бы им просто велели собраться в зале, ничего не объяснив или же сказав правду.

– Сегодня десятое, а не четырнадцатое, – хмуро заметил директор, продолжая что-то писать в толстом блокноте и даже не поднимая взгляда на посетителя, когда Войтех озвучил ему свою инициативу. – Как мы объясним такой внезапный перенос бала?

– Четырнадцатое – это вторник, – спокойно напомнил Войтех, – сколько дети смогут погулять? До полуночи максимум? А завтра суббота, бал до утра будет оправдан. Этим и объясним.

– Ночью дети должны спать, а не танцевать, – язвительно ответил директор.

Внезапно терпение кончилось. Вот только что Войтех был готов приводить какие-то аргументы, уговаривать, может быть, намекать на звонок Мамонтову, а сейчас терпение лопнуло, как воздушный шарик. Можно подумать, они развлекаться приехали, а не спасать детей, за которых отвечает этот человек.

Войтех шагнул вперед, уперся раскрытыми ладонями в столешницу и наклонился над директором, заставив того не только посмотреть на него, но и откинуться на спинку кресла, чтобы увеличить расстояние.

– Послушайте меня, Петр Яковлевич, – тихо, с едва заметно обострившимся акцентом сказал он, – речь сейчас идет о жизни детей, ваших подопечных. Если вам все равно, то мне и моим людям – нет. Даже если вы не верите в аномальную природу убийств, вы не можете отрицать, что между смертями существует закономерность и сегодня ночью погибнет новая девочка. Если вы не позволите провести бал, мы все равно найдем способ собрать всех в актовом зале, но это посеет панику. Если будете ставить палки в колеса, я сделаю так, что завтра же вы вылетите со своего кресла на улицу, и вещи собрать не успеете. Поверьте, у меня хватит на это связей, даже если господин Мамонтов меня в этом не поддержит.

– Вы мне угрожаете? – с вызовом поинтересовался директор.

– Я вас предупреждаю.

Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, и директор сдался первым.

– Черт с вами, – наконец выдохнул он. – Делайте что хотите.

Войтех выпрямился, а затем сел в стоящее рядом кресло.

– Тогда нам нужно обсудить некоторые детали. Во-первых, необходимо провести экстренное совещание среди учителей, поскольку их помощь понадобится для отслеживания всех выходов. Нас и полиции не хватит. Учителям нам придется открыться, но мы с коллегами пришли к выводу, что, в принципе, скрывать, кто мы такие, уже не имеет смысла.

– Вы уверены, что убийца – не кто-то из нас? – с сарказмом поинтересовался директор.

Войтех спокойно выдержал его взгляд, не смутился, не отвел свой.

– Да. Мы выяснили, что такие убийства повторяются каждые тридцать лет как минимум с конца девятнадцатого века. И если еще можно предположить, что маньяк, убивший девочек тридцать лет назад, до сих пор жив, то в то, что он живет уже больше ста лет, не верю даже я.

– Надо же, есть то, во что вы не верите, – снова хмыкнул директор, но Войтех пропустил и этот укол. Иван тренировал его много лет. И такая тренировка даст фору даже той, которую он проходил, готовясь к полету в космос.

– Еще нам нужно поставить камеры видеонаблюдения на все выходы, чтобы иметь возможность оперативно отслеживать всех, кто соберется выйти из школы.