Онлайн книга «Жаркий август»
|
– Что все это завораживает. – О господи, да нет же, это я так, к слову. Ах да. Адриана мне рассказала, что на ее сестру однажды напал – по счастью, безуспешно – один молодой немец, погибший впоследствии в Германии в железнодорожной катастрофе. Я скажу об этом на пресс-конференции. В железнодорожной катастрофе? Что это нафантазировал себе Томмазео? – Но сколько я на нее ни давил, больше она мне то ли не смогла ничего сказать, то ли не захотела. Твердила, что смысла нет допрашивать ее дальше, поскольку они с сестрой никогда не были особо близки, и более того, постоянно так жестоко ссорились, что родители всеми силами старались держать их друг от друга подальше. Не случайно в тот день, когда Рину убили, ее даже не было в Вигате. Вот я и спрашиваю, поскольку девушка мне сообщила, что вчера утром вы тоже ее допрашивали, сказала ли она и вам, что не ладила с сестрой. – А как же! Как она заявила, у них по два-три раза за день доходило до драки. – Значит, нет смысла вызывать ее повторно? – Полагаю, что нет. Видать, Томмазео достал Адриану до самых печенок, вот она и придумала отговорку в расчете, что Монтальбано ее прикроет. Когда Адриана позвонила ему в Маринеллу, было без малого девять. – Можно я заеду к тебе через часик? – К сожалению, я буду занят. А если бы не был занят, что бы он ответил? – Ну ладно. Хотела воспользоваться тем, что из Милана приехали дядя с тетей – я тебе про них рассказывала, это те самые, что жили в Монтелузе. – Да, помню. – Приехали на похороны. Совершенно вылетело из головы. – А когда похороны? – Завтра утром. И потом они сразу уезжают. Завтрашний вечер смотри не занимай – надеюсь, подруга-медсестра меня выручит. – Адриана, у меня такая работа, что… – Постарайся. Ах да, сегодня меня вызывал Томмазео. Пялился на мои сиськи и пускал слюни. Хотя я по такому случаю нарочно надела бронированный лифчик. Наврала ему с три короба, чтобы он раз и навсегда от меня отвязался. – Про это я в курсе. Он мне звонил и спрашивал, правда ли вы с Риной терпеть друг друга не могли. – А ты что? – Подтвердил. – Я и не сомневалась. Люблю тебя. До завтра. Он бегом кинулся в душ, пока не пришел Лоцупоне. От этой пары слов, «люблю тебя», его мгновенно бросило в пот. Лоцупоне был на пять лет моложе Монтальбано – кряжистый мужчина, взвешивавший каждое слово. Сплетен о нем не ходило, он был честен и всегда исполнял свой долг. К нему с кондачка не подъедешь, надо выбрать верные слова. Монтальбано налил ему виски, усадил его на веранде. Наконец-то стал задувать ветерок. – Сальво, не тяни. Что ты хотел сказать? – Есть одно деликатное дело, и, прежде чем за него браться, я хочу с тобой поговорить. – Слушаю. – В последние дни я занимаюсь убийством девушки… – Слышал. – И мне пришлось, в частности, допросить одного застройщика, Спиталери. Ты его знаешь. Лоцупоне решил перейти в оборону. – Что значит знаю? Я всего-навсего вел следствие по поводу несчастного случая с одним рабочим у него на стройке в Монтелузе. – Вот именно. Как раз об этом деле я и хотел расспросить. К каким выводам ты пришел? – Я же тебе только что сказал: несчастный случай. Когда я приехал на стройку, там все было в порядке. Остановили работы на пять дней, потом я дал добро. К тому же прокурор Лаурентано меня поторапливал. – Когда они тебя позвали? – В понедельник утром, когда обнаружили тело. И еще раз тебе повторяю, все ограждения были на месте. Единственно возможное объяснение состоит в том, что араб, будучи крепко поддатым, перелез через перила и свалился. Да и вскрытие подтвердило, что у него в крови было больше вина, чем собственно крови. Монтальбано удивился, но виду не подал. Если все было именно так, как сказал сейчас Лоцупоне, а еще раньше – Спиталери, то почему рассказ Филиберто с этим никак не вязался? И как быть с накладной «Рибаудо»? Разве она не доказывает, что сторож говорил правду? Может, взять Лоцупоне за грудки и объяснить ему, как сам Монтальбано видит дело? – Федери, тебе не приходило в голову, что, когда рабочий свалился, никакого ограждения там не было, а поставили его на скорую руку в воскресенье? Так, чтобы в понедельник с утра ты, приехав, убедился, что всё в порядке? Лоцупоне налил себе еще виски. – Разумеется, приходило. – И что ты сделал? – То же, что сделал бы и ты на моем месте. – То есть? – Я спросил у Спиталери, какая фирма поставляет ему материалы для лесов. Он ответил, что «Рибаудо». Так я и доложил Лаурентано. Хотел, чтобы он сам вызвал Рибаудо или поручил это мне. А он отказался наотрез, сказал, что дело будем закрывать. – Я тут раздобыл улику, которую ты собирался искать у «Рибаудо». Спиталери заказал у них материалы в воскресенье с утра и сам поставил ограждения вместе с прорабом Дипаскуале и сторожем Аттаназио. – И что ты с этой уликой думаешь делать? – Отдам тебе или прокурору Лаурентано. – Покажи-ка. Монтальбано дал ему накладную. Лоцупоне прочел и протянул листок обратно. – Это ничего не доказывает. – Ты дату видел? Двадцать седьмое июля – это же воскресенье! – А знаешь, что тебе на это скажет Лаурентано? Во-первых: учитывая давние деловые отношения между Спиталери и Рибаудо, не раз случалось, что тот поставлял ему товар даже в нерабочие дни. Во-вторых: материал для ограждений ему понадобился потому, что в понедельник с утра планировалось начать возведение новых этажей здания. В-третьих: комиссар Монтальбано, будьте любезны, не объясните ли, каким образом к вам в руки попал этот документ? В результате Спиталери выйдет сухим из воды, зато ты и тот, кто дал тебе эту бумагу, огребете по полной. – Лаурентано с ними в сговоре? – Лаурентано?! Господь с тобой! Лаурентано просто хочет сделать карьеру. А первое правило карьериста – никогда не буди спящую собаку. Монтальбано такое зло взяло, что поневоле вырвалось: – А твой тесть что об этом думает? – Латтес? Не зарывайся, Сальво. Не ссы против ветра. У моего тестя свои политические интересы, это верно, но насчет этой истории со Спиталери он ничего мне не говорил. Невесть почему этот ответ Монтальбано обрадовал. – И ты так и сдашься? |