Онлайн книга «Жаркий август»
|
Но Монтальбано этот довод не убедил. – Все равно что-то здесь не сходится. Зазвонил телефон. Это был перепуганный Катарелла: – Матерь Божья, Матерь Божья! – Что случилось, Катаре? – Ох, Матерь Божья! Там синьор начальник на проводе! – Ну и что? – Он как есть рехнулся, синьор комиссар! Со всем уважением, как есть бешеная собака! – Соедини и пойди хлебни коньячку, чтоб отпустило. Включил громкую связь и махнул Фацио – пусть тоже послушает. – Добрый день, синьор начальник управления! – Ни хрена не добрый! На памяти Монтальбано Бонетти-Альдериги еще ни разу не позволял себе выражаться. Видать, дело и впрямь серьезное. – Синьор начальник, не понимаю, почему… – Опросный лист! У Монтальбано отлегло от сердца. И это все? Он слегка усмехнулся: – Но, синьор начальник, вопрос с запрошенным вами опросным листом – уже не вопрос. Как же здорово порой следовать урокам великого маэстро Катареллы! – Что вы говорите? – Я уже распорядился, чтобы вам его переслали. – Конечно распорядились! Еще как распорядились! Какого ж он тогда компостирует ему мозги? Чего кишки мотает? Вслух он сформулировал эти вопросы так: – А в чем тогда проблема? – Монтальбано, вы что, белены объелись? Вы мне нарочно на нервы действуете? Вот это слово «объелись» комиссара внезапно рассердило, так что от поддакивания он перешел к контратаке: – Да что вы несете? Не заговаривайтесь! Недюжинным усилием начальник управления попытался взять себя в руки: – Послушайте, Монтальбано. Я с вами по-хорошему, но если вы вздумали надо мной изгаляться, так учтите… Еще и «по-хорошему»! Хочет, чтобы у Монтальбано глаза на лоб повылазили? – Хватит грозиться, лучше скажите, что я такого сделал. – Что сделали? Вы мне прислали опросный лист за прошлый год, вот что! Вы поняли? За прошлый год! – Ну ты смотри, как время-то летит! Начальник тем временем так разошелся, что даже его не услышал. – Даю вам два часа, Монтальбано. Найдете новый опросный лист, ответите на все вопросы и вышлете его факсом не позднее чем через два часа. Два часа! Вы поняли? – И бросил трубку. Монтальбано с безнадежностью оглядел море бумаг, которое опять предстояло ворошить. – Фацио, будь другом. – Слушаю, комиссар. – Пристрели меня. На все про все ушло три часа: два на то, чтобы найти опросный лист, и еще час на заполнение. В какой-то момент они обратили внимание, что документ в точности повторяет прошлогодний – те же вопросы в том же самом порядке, только дата на бланке другая. Оба промолчали: сил уже не было, чтобы высказать, что они думают о бюрократии. – Катарелла! – Тут я! – Немедленно отправь этот факс и скажи «синьору начальнику», пускай засунет его сам знает куда. Катарелла сбледнул с лица. – Синьор комиссар, я не осмелюсь. – Это приказ, Катаре! – Ну хорошо, синьор комиссар, раз вы говорите, что это приказ… Он безропотно развернулся и двинулся прочь. А ведь с него станется! – Нет, просто отправь факс и ничего не говори! Да сколько же тонн пыли в этих офисных бумажках! В Маринелле комиссар полчаса откисал под душем, провонявшая по́том одежда отправилась в стирку. В одних трусах он направился к холодильнику, чтобы выяснить, что приготовила Аделина, и тут зазвонил телефон. Это была Адриана. Ни «здрасте», ни «как дела» – сразу с места в карьер. – Я не смогу к тебе сегодня приехать. У подруги-медсестры не получилось освободиться. Она только завтра утром приедет. Но ты ведь утром работаешь, так? – Да. – Хочу с тобой увидеться. Молчать, Монтальбано, молчать. Прикуси язык, Сальво, чтобы не слетело с него так и вертящееся «я тоже». От этих слов, сказанных тихо, почти шепотом, его бросило в пот. – Прямо очень хочу с тобой увидеться. Пот начал испаряться с кожи, превращаясь в легчайшее марево, поскольку, несмотря на девять вечера, жара стояла такая, что недолго и удар получить. – Знаешь что? – спросила Адриана, меняя тон. – Что? – Помнишь, сегодня после обеда дядя с тетей должны были уехать обратно в Милан? – Да. В чем, в чем, а в болтливости его не упрекнешь. – Ну так вот, от нас они выехали. Но когда приехали в аэропорт, оказалось, что их рейс вместе с кучей других отменили из-за внезапной забастовки. – И что ж они сделали? – Поехали поездом, бедолаги. Представь, как они намаются в такую жару. Расскажи, что ты делал. – Кто, я? – опешил Монтальбано. Резкая смена темы застала его врасплох. – Не желает ли комиссар Монтальбано Сальво сообщить, чем он был занят в тот самый момент, когда ему позвонила студентка Морреале Адриана? – Шел к холодильнику взять себе чего-нибудь поесть. – А где ты ешь? На кухне, по-холостяцки? – Нет, на кухне мне не нравится. – А где нравится? – На веранде. – У тебя и веранда есть? Боже, какая прелесть! Сделай милость, накрой стол на двоих. – Зачем? – Хочу составить тебе компанию. – Ты же сказала, что не можешь! – Мысленно, дурачок. Хочу, чтобы ты взял кусок из моей тарелки, а я возьму из твоей. У Монтальбано слегка закружилась голова. – Хо… хорошо. – Пока. Спокойной ночи. Завтра позвоню. Люблю тебя. – Я т… – Что ты сказал? – Я т-тебя! Это я одной настырной мухе, так и норовит на нос сесть. Я т-тебя! Еле отбился. – Ах да, я тут что подумала. Может, вызовешь меня завтра утром в отделение и устроишь допрос с пристрастием наедине, как мечтал Томмазео? – И бросила трубку, хохоча. Какой там холодильник! Какая еда! Первым делом надо разбежаться и прыгнуть в море и плавать долго-долго, пока не прояснится в голове, пока не остынет кровь, которая близка сейчас к точке кипения. В такое-то пекло Адриана решила поддать еще жару! |