Книга О ком молчит Вереск. Вторая часть дилогии, страница 42 – Ульяна Соболева

— Ложь. ложь, он же был все время со мной.

— Не был, даже в Шанхае съездил к знаменитым китайским шлюхам и меня с собой звал. Так что он просто бросил тебя и свалил. Меня оставил расхлебывать свои косяки, а тебя просто вышвырнул, как надоевшую тряпку.

— Но. но ведь ты искал его, правда?

— Конечно, искал. Это тебе он изменял, а не мне. Мне он по-прежнему мой брат, и я носом землю рыл, чтобы найти.

Я проследила взглядом, как вынесли пакеты с его одеждой.

— Куда эти вещи синьора?

— Сжечь. Вывезти за пределы усадьбы и спалить к такой-то матери.

— Хорошо. Как скажете…но ведь можно их отнести к церкви и…

— Пусть горят. Пусть исчезнет все, что принадлежало ему.

Закрыла глаза и прислонилась к косяку двери его кабинета. Здесь он говорил мне о том, что считает Сальваторе мертвым. Приехал, привез какие-то бумаги, выложил передо мной на столе.

— Мы нашли обугленное тело. Не могу утверждать, что это мой брат, но некоторые приметы совпадают. Да пойми ты, Вереск…

— Юля!

— Хорошо, Юля! Пойми! Его нет! Будь это иначе, мои люди давно бы нашли!

— Если бы его не было, я бы об этом знала!

— Бабские глупости.

— Раньше ты так не говорил и прислушивался ко мне.

— Время идет, и люди меняются. Я тоже меняюсь. Теперь я — капо и отвечаю за нашу семью и за огромное братство. Мне не до сантиментов, Вереск.

— Юля!

— Хорошо…хорошо, Юля!

Подошел ко мне вплотную и обхватил руками за плечи.

— Давай похороним прошлое и начнем все сначала. Три года прошло. У тебя сын, мой любимый племянник, которого я усыновил. Я бросил все к твоим ногам и брошу еще. Только скажи, чего ты хочешь, и все будет у тебя. Хочешь, открою счет на твое имя и сделаю миллионершей? Хочешь, одарю тебя бриллиантами? Хочешь, я куплю для тебя египетскую пирамиду?

Повернулась к нему.

— Не хочу…Я ничего не хочу, Марко. Спасибо. Дай мне открыть мою мастерскую и помоги организовать выставки.

— Хорошо. Я куплю для тебя целое здание.

— Не надо зданий. За домом есть сарай, просто отремонтируй его, я буду работать там.

— Хорошо.

Снова попытался обнять, склонился к моему лицу за поцелуем, но меня тут же затошнило, и я вырвалась из его рук.

— Почему? Почемууу?

— Потому что я не люблю тебя…потому что ты знал об этом, когда женился на мне.

— Но я надеялся!

— Зря. Мы можем развестись прямо сейчас.

Встретилась с ним взглядом, и мне стало жаль его…захотелось утешить, обнять.

— Нет, Юля…мы не разведемся. Я буду ждать. Наверное, еще слишком рано.

— Не жди. Этого может никогда не случиться.

— А я подожду. Я люблю тебя. Давно. Безнадежно и очень сильно люблю тебя.

В кабинете почти ничего не осталось кроме стола и детского рисунка Чезаре под толстым стеклом. Это он рисовал для Марко на день рождения.

Мужчина с тростью, женщина в сиреневом платье и мальчик с мячом. Это я, Марко и Чезаре.

Перед глазами возникло лицо покойного мужа и то, как он взял рисунок, как был рад ему, как подбросил Чезаре в воздух. И тут же это лицо заменило другое. Перекошенное злобой, похожее на адскую маску ненависти.

«— Убийцаааа — это ты…ты, а не Сальва, грязный и подлый убийца. Тыыыы!

Я зашлась в истерике, извиваясь и пытаясь вырваться, мне казалось, что я схожу с ума от отчаяния, боли, разочарования и бессилия.

— Дааа, это я. Все я. Все из-за тебя.

Он втащил меня в мастерскую и повалил на пол, нападая сверху, задирая подол моего платья.

— Нет, мразь! Из-за себя! Из-за твоей зависти! Ты все это делал ради себя!

Он накидывался снова, а я отталкивала. Мы сражались неистово, и он не смотрел на то, что я женщина, бил наотмашь по лицу, по груди, в живот изо всех сил так, чтоб нанести больше повреждений. Хватал и выдирал клочьями мои волосы, когда я пыталась бежать, и он снова опрокидывал меня на спину.

Сил почти не оставалось. Я хрипела и ослабла от долгого сопротивления.

— Остановииись, Маркооо…Ради Чезаре…пожалуйста, подумай о сыне…

— Никакой он мне не сын! И никогда им не был! Ооооо, как же я его ненавидел с момента, как узнал, что он живет в твоей утробе! Я… — он разодрал все же корсаж моего платья, — я подписал все бумаги о разводе и отказался от твоего прикормыша! Слышишь? Наконец-то я могу сказать тебе правду! Я его ненавидел! Я мечтал, чтобы он сдох! И это чудо, что я не придушил его в колыбели! Ты всегда любила моего брата и его ублюдка! Их да, а меня НЕТ! Тварь!»

Когда он рычал мне в лицо эти ужасные слова, я вспомнила, как Чезаре упал в воду…как я выбежала к нему и увидела стоящего словно изваяние Марко. Он просто стоял и смотрел… но едва я закричала, и он бросился спасать сына…МОЕГО СЫНА. А если бы я не вышла? Если бы в тот момент меня отвлекли слуги, дела, кухня… Он дал бы Чезаре утонуть? Сколько времени этот монстр проводил с моим ребенком. Как я не видела? Что застило мне глаза? Почему я верила этому человеку?

«Тебе просто хотелось кому-то верить. Тебе хотелось, чтобы был кто-то, на кого ты можешь положиться»… Это был голос Мами у меня в голове. Мамиии…он убил мою Мами. Сорвала рисунок со стены, разбила стекло и безжалостно оторвала от нас с Чезаре мужчину с тростью. Разорвала на меленькие кусочки и швырнула в урну. Даже здесь он не достоин находиться рядом с нами.

Мамии…она ведь сказала мне, что в ящике моего мужа есть что-то важное. Есть какая-то правда.

Шатаясь, пошла в комнату, все еще саднило плечо и болело в груди после выстрела. Прошла мимо спальни Чезаре и услыхала звуки гитары. Знакомая мелодия. Он уже наигрывал ее и раньше…тогда, вместе с Сальваторе. Эта прекрасная песня Джо Кокера про сына своего отца. Толкнула дверь кончиками пальцев и засмотрелась на своего мальчика. Как же он красив сейчас, словно сошел с картинки моих воспоминаний о Сальве. Такой же взъерошенный кудрявый чуб, профиль, капризно изогнутая нижняя губа и длинные пальцы на струнах.

Заметил меня и поднял голову. Долго смотрел мне в глаза.

— Я потерялся, мама…я не знаю, кто я, не знаю, что со мной. Не знаю, чего я хочу, не знаю, кто друг, а кто враг… Я хочу, чтобы ОН вошел в нашу жизнь, и в то же время боюсь этого. Не знаю, можно ли ЕМУ доверять?

Я медленно подошла к сыну и прижала курчавую голову к своему животу, зарываясь в волосы пальцами обеих рук. Он ужасно любил, когда я трогала его кудри.

— Ты не потерялся, мой лев. Ты просто оказался пленником лжи, на которую меня вынудил Марко и на которую я по глупости согласилась. Если бы я рассказала тебе всю правду…было бы иначе. Но разве возможно изменить то, что было? Я все сделала для того, чтобы ты был счастлив, но что-то я упустила…что-то пошло не так. Я настолько стремилась оградить тебя от боли и страданий, что в какой-то момент не поняла, что ограждаю тебя и от жизни. Я…так виновата перед тобой, сынок.