Книга До самой дрожи, страница 55 – Катрин Корр

Мы постарались начать все сначала. Никто из нас не говорил этого вслух, но складывалось ощущение, что Дима пытается смотреть и относиться ко мне так же, как и в первые дни нашего знакомства. Как только мы проснулись в Тюмени, он заметно успокоился, стал мягче и внимательнее по отношению ко мне и моим словам. В свою очередь я вновь начала, как и раньше, проявлять девичью нежность, в течение дня по пятнадцать раз просто подходила к нему, целовала и спрашивала, не голоден ли он, чего хочет, о чем думает. Мы ездили по магазинам, встречались с Ирой и Пашей в популярном пивном баре и, наверное, смотрели друг на друга с таким уважением, какое есть между людьми, прожившими вместе несколько десяток лет. Но продлилось это, к сожалению, а может и к счастью, всего десять дней.

С каждым днем меня все сильнее тревожил приближающийся день рождения папы. Они с мамой по-прежнему не жили вместе, не общались и игнорировали друг друга на работе. Я четко осознавала, что ссоры и сложности в их отношениях никоим образом не касались моего личного отношения к папе. Когда-то, я говорила Ване, что они – наши родители, и мы не можем относиться к ним по-разному, мы любим и уважаем обоих и нам совершенно неважно, что между ними творится, ведь мы – их дети. Да, все это я понимала, однако же, чувство страха постепенно пожирало меня изнутри.

Я боялась, что, позвонив папе и поздравив его с днем рождения, услышу в ответ что-то плохое. Вдруг, он с привычной ему колкостью поинтересуется, почему за целый месяц его дочь не удосужилась узнать, как у него дела, не голоден ли он, здоров ли и все такое прочее. Назовет меня предательницей, что не встала на сторону родного папы, а потом вместе со всеми собрала свои вещички и смылась глубокой ночью. Чтобы не запнуться при поздравлении, я написала несколько строчек на бумаге и миллион раз перечитывала их, пока не зазубрила, как коротенький стишок в детском саду.

– Ты чего делаешь? – спросил меня Дима, когда я сидела за своим столом и шепотом перечитывала свое поздравление папе.

– Так… Дописываю рецензию. А ты?

– Пойдем в душ?

В тот момент я почувствовала, что должна. У нас не было секса с самого февраля: то месячные, то «у родителей я не могу», то голова болит. Потом Дима уехал на вахту, а вернувшись в Тюмень – снова месячные.

– Жду тебя там, – сказал он с улыбкой и скрылся в коридоре.

Я тихо вздохнула и подумала, что, наверное, именно таким образом я должна платить за тот комфорт, внимание и заботу, что Дима проявлял по отношению ко мне. Разве это сложно, на несколько минут отдать себя в пользование собственному мужу? Так ведь делают миллионы женщин. Да, им не доставляет это особого удовольствия и кажется зря потраченным временем, но ведь переступить через свои желания ничего не стоит ради человека, которого уважаешь?

Распахнув дверь ванной комнаты, я обнаружила Диму в душе. Когда моя одежда оказалась на полу, я залезла в ванну и обняла его.

– Вкусный гель, – сказал Дима, кивнув на темно-фиолетовую баночку, что стояла на стеклянной полке, – мне нравится.

– И мне.

Мы просто принимали душ вместе, брызгали водой друг другу в лицо, смеялись, и оба чуть шеи не сломали, поскользнувшись на глянцевой поверхности. Когда Дима выключил воду, я протянула ему темное полотенце и взяла свое.

– Не выходи. Подожди, хорошо?

Я молча кивнула, наблюдая за мужем, что вылез из ванной, а потом скрылся за дверью.

Все так делали. Это входило в обязанности всех жен, и я ничем от других не отличалась.

Когда я вылезла из ванной и ступила на мягкий пушистый ковер, Дима вернулся в комнату с полотенцем на бедрах, и хлопнул ладошкой по выключателю. Основное освещение потухло, но две тусклые лампочки над зеркалом по-прежнему работали.

– Здесь? – спросила я, глядя на Диму.

– Да, здесь. Я хочу здесь.

Моя голова самопроизвольно закивала. Наверное, так случается, когда сталкиваешься с неизбежным. Руки Димы начали поглаживать мое тело, от плеч до поясницы. Мне казалось, что мое отвращение было ясно написано на лице и поэтому я резко прильнула к его губам. Все то время, что мы целовались, а руки Димы блуждали по моему телу, я старалась погасить в себе вновь вспыхнувшее пламя раздражения.

Как работа, говорила я себе. Это всего лишь твоя работа.

Дима развернул меня к зеркалу и начал целовать плечи, шею, а его руки устремились вниз… Я поджимала губы, стараясь не отпрыгнуть в сторону, и повторяла бесконечное количество раз, что все это – нужно. И плевать, что мое тело отказывалось подчиняться командам моего мозга; оно начинало жить своей жизнью.

– Тебе неприятно?

Я опустила голову и зажмурилась:

– Приятно.

– Ты как будто напряжена.

– Нет… Я сосредотачиваюсь.

Дима сжал мою ягодицу и крепко ухватился свободной рукой за бедро. Мое тело в очередной раз поежилось. Я распахнула глаза и уставилась на свое отражение в зеркале.

В который раз я это делала и сколько еще буду продолжать? Вот мужская рука по-собственнически лежала на моем бедре, но я совершенно не чувствовала этой подавляющей власти над собой. А ведь она должна быть! Женщина должна ощущать себя слабой в постели и непременно желать такой быть, потому что это приятно. А что я? Эта рука была слишком мала для меня, она совершенно не подходила к моим бедрам. Мне не хотелось подчиняться ей, не хотелось прогибаться под нее и делать все то, что она прикажет.

Почему я должна делать то, чего не хочу? Потому что жена? Потому что это моя обязанность? Кто это сказал? Где это написано?!

– Я не хочу.

Дима замер позади меня и посмотрел в мои глаза.

– Тебе не нравится?

– Я не хочу. Не хочу делать это.

– Ты этого никогда не хочешь, – сказал Дима слишком спокойным голосом.

Я медленно развернулась к нему, и мы оба уставились друг на друга.

– Я что-то не так делаю?

– Не знаю… Понимаешь, я не хочу этого. Я могу прожить без секса целую вечность. Мне достаточно того, что мы вместе завтракаем, обедаем и ужинаем. Мне не нужна постель.

– Со мной не нужна?

– Да в принципе! Знаю, есть девушки, которые при виде симпатичного парня тут же задумываются над тем, каков он в постели. Но я никогда так не думаю. Более того, я перестала смотреть на парней, как на парней, понимаешь? То есть… Они все одинаковые для меня, я не вижу, кто симпатичнее, а кто не очень. Потому что у меня есть ты и… Мне достаточно этого.

– Ты ведь понимаешь, что это ненормально?

– Что именно?

– То, что ты не хочешь секса вообще.

– Наверное…

Я подняла свое полотенце с пола, закуталась в него и сложила руки на груди.

– Извини меня, пожалуйста… Но я не хочу этого.