Книга До самой дрожи, страница 68 – Катрин Корр

Этого не было. В моей жизни такого не было. Чтобы визуальный контакт сводил с ума, чтобы каждая клеточка тела чувствовала партнера. Это невообразимый коннект: от физического до эмоционального. А о последнем я узнаю впервые.

* * *

– Поспи немножко.

Кирилл смотрит на меня сонными глазами и гладит пальцами мое плечо.

– Я не хочу тратить время на сон. Я хочу побыть с тобой.

– Обещаю, я буду рядом. Лежать здесь, под твоим боком.

– Еще бы ты куда-то делась, – улыбается он. – Мне нужно в восемь уезжать.

– Я тебя разбужу. Пожалуйста, закрывай глаза.

Мне и самой жалко тратить время на сон, но ничего не поделаешь. Мы оба устали, утомились и нуждаемся хотя бы в коротеньком отдыхе.

Наблюдаю за тем, как Кирилл плавно опускает веки и проваливается в сон. Осторожно тянусь к телефону, что лежит на тумбочке, ставлю будильник и так же тихонько опускаю тяжелую голову на подушку. Я не хочу, чтобы Кирилл просыпался. Эти его ночные смены нравятся мне только потому, что именно тогда мы можем долго и беспрепятственно общаться друг с другом. В остальном же, я бы очень хотела, чтобы ночью Кирилл спал.

На часах половина шестого утра и мои глаза по-настоящему слипаются. Я на минуточку закрываю их, а когда вновь распахиваю, то вижу, как Кирилл лежит на боку и наблюдает за мной.

– Мм… Ты почему не спишь?

– Кто-то обещал разбудить меня, – улыбается он. – Уже десять минут девятого.

– Как? Я же поставила будильник! – Хватаю свой телефон и вижу, что будильник отключен. – Ничего не понимаю.

– Ты, кажется, проснулась, отключила звук и все, рухнула спать дальше.

– Я? – Вообще не помню такого.

– Ты. Мне нужно ехать.

– Угу…

Мне хочется спросить, приедет ли он сегодня еще, но чувство неловкости берет верх. А еще я замечаю, что его глаза стали слишком задумчивыми. Он уводит их в сторону, как будто сам себе усмехается, что-то анализирует… Кирилл молча поднимается, поспешно натягивает на себя джинсы, футболку и спускается вниз. Если он сожалеет о том, что было – что ж, сейчас самое время, потому что его заметная холодность вынуждает меня предполагать, что всему виной коньяк.

Я спускаюсь вниз. Кирилл выходит из ванной комнаты, а я сажусь на стул и складываю руки на груди. Да, я хочу спросить, о чем он думает, почему напряженность в его глазах становится все заметнее и правда ли то, что говорит мне предчувствие: он сожалеет? Но вместо этого я тихонько спрашиваю:

– Ты на такси?

– Уже заказал.

Я не имею права интересоваться его мыслями. По крайней мере, мне так кажется. Он женат…

Кирилл женат.

А что сделала я? Со всей дури толкнула мужика на измену. Соблазнила, заманила, задурила голову… Разве мне это нужно было? Разве я ехала сюда конкретно с той мыслью, чтобы переспать с ним? Конечно, замужние дамы в один голос скажут: да, стерва! Ты приперлась сюда именно для этого и не надо строить из себя аленький цветочек, конченая ты тварь!

И они, по-своему, окажутся правы. Думаю, моя мама была бы среди них.

А что, если бы я сказала им о своих чувствах? О вопросах, что терзали мои мысли все эти годы. Сказала бы, что при одном только взгляде на те грузовики, что-то во мне беспокойно металось. Что я жила с хорошим человеком и не понимала, почему же не могу стать для него настоящей девочкой, чьи мысли и желания были бы сконцентрированы только на совместном будущем. Я бы во весь голос крикнула, что и сама знаю, кто я теперь после всего этого… И я недалеко ушла от той женщины, что была есть и, наверняка, будет у моего папы. Совсем недалеко.

Но а потом, я бы спросила их: думали ли вы когда-нибудь о человеке, с которым были знакомы всего пару часов? Вот у вас обыкновенная жизнь: вы пьете кофе каждое утро, ругаетесь с младшим братом из-за всяких пустяков, встречаетесь с друзьями, как вдруг посреди всего постоянного появляется тот, кто смело вторгается в столь заурядную действительность и рушит ваш такой привычный и, казалось бы, спокойный мир. Все, что вы можете узнать о нем, так это какого цвета его глаза, появляются ли ямочки на щеках, когда он смеется, и насколько сильнодействующим для вас окажется его взгляд. Всего два часа и вот вы во власти чего-то необъяснимого, настолько масштабного и разрушительного, что становится не по себе, ведь «так не бывает». Это же не кино и не романтическая история, правда? Этот человек должен стать одним из тех, кто проходит мимо вас каждый день, кто даже и не смотрит в вашу сторону, кому позарез нужно успеть на рейс или в бар на встречу с друзьями… Он должен быть кем угодно, оставаться обезличенным и незнакомым, но только не становиться настоящей планетой, о которой вы будете тайно грезить долгие годы.

Оказывается, именно это я и делала.

И еще я все узнала…

Я поняла, почему все это время, смотря футбол по телеку, слово «футболист» из уст комментаторов звучало по-особенному для меня. Для чего были эти дурацкие грузовики, почему хотела назвать сына конкретным именем и по какой причине постоянно спорила с бывшим мужем и не имела огромного желания ложиться с ним в одну постель. Наверное, тогда, в Шереметьево, один парень незаметно для меня пробрался в самое мое сердце и спрятался так хорошо, что мне понадобилось восемь лет, чтобы, наконец, отыскать его.

– Иди сюда, – говорит мне Кирилл и протягивает свою руку.

Я медленно поднимаюсь и делаю к нему шаг. На выдохе, он разворачивает меня, а потом так крепко обнимает, что я с силой поджимаю губы – не хочу расплакаться. Все ведь ясно и мне обо всем было известно. Это прощание – неизбежно. И его глубокое сожаление по поводу всего, что между нами было – вполне себе нормальное чувство. И нет, меня это не задевает. Я должна радоваться тому, что узнала, каково это – трепетать от каждого касания и хотеть большего. Мне нужно сказать ему «спасибо» за все то море эмоций и чувств, что он подарил мне. Для этого ему понадобилось всего девятнадцать часов!

Но, черт возьми, как же мне непередаваемо тяжело стоять с ним вот так, быть прижатой к его теплому телу и не иметь возможности больше приблизиться.

– Мне пора, – шепотом говорит он.

Киваю. Много раз. А его руки по-прежнему сжимают меня в объятиях. С каждой секундой я все сильнее хочу завыть. От напряжения у меня онемели губы, а сердце в груди вот-вот остановится.

– Все, – на выдохе говорит Кирилл и ослабевает объятия.

Я делаю уверенный шаг вперед и молча прохожу в прихожую. Пока он обувается, я включаю свет, верчу головой, делая вид, что заинтересованна лампочками в потолке. Идиотизм какой! Но когда мой непослушный взгляд все же останавливается на Кирилле, мне кажется, что ребра начинают трескаться и их острые концы протыкают мое обезумевшее сердце.

Он смотрит на меня. Его взгляд, как самое теплое одеяло в мире. Я бы закуталась в него, сладко уснула и никогда больше не пожелала бы просыпаться. И я навсегда позабыла бы о холоде, потому что провела бы всю свою жизнь в самом уютном и теплом месте, свернувшись в такой маленький калачик, что меня никто бы и не заметил.