Книга Тайны Истинного мира, страница 11 – Марина Ефиминюк

– Зимой, говоришь? – я с опаской покосилась на заледеневшее оконное стекло в белых морозных узорах. – Кстати, кто такие инферны? Я так, для себя, чтобы в курсе быть.

– Черти. – Сэм изумленно моргнул, потом хмыкнул: – Извини, я забыл, что у тебя с памятью полный привет.

Сидя на шатком стуле, я разглядывала потолок спальни, оклеенный потемневшими полосатыми обоями, пыльную люстру с простым пластиковым абажуром и все-таки поинтересовалась:

– Что происходит?

– Мама никак не уляжется.

За опечатанной дверью комнаты тут же раздалось шебуршание, а потом мадам Поганкина, которая, похоже, караулила нас, заколотила в дверь и ласковым голосом поинтересовалась:

– Дети, а что вы там делаете?

– Мама, – отозвался Сэм, неожиданно хриплым подвывающим басом, – я сказал, что тебе ничего не светит! Иди спать!

Когда в коридоре, наконец, стихло, он вздохнул с облегчением:

– Слушай, Комарова, признайся, что с тобой случилось? Тебя по голове, что ли хорошенько ударили, когда ты от Зачистки неделю бегала?

– Откроюсь тебе со всей пугающей откровенностью. Я рассчитывала услышать от тебя, что со мной случилось, – честно призналась я, поерзав на стуле.

Несчастный уродец на колесиках жалобно треснул, и спинка провалилась вниз, превратив стул в табурет. Мы притихли, ожидая, ругани мамаши Поганкиной, но, вероятно, та уже мирно почивала. Надеюсь, не под дверью.

По всем канонам фантастических романов, на которые стала сильно смахивать моя жизнь, главному герою, попавшему в параллельный мир, обязательно подворачивался симпатичный мальчик-оруженосец, которому и отводилась почетная роль учителя. Смышленый, он без сомнения всегда объяснял неразумному путешественнику законы аборигенов, а заодно поставленные великие цели. Признаться, я надеялась, что экскурс в историю мне устроит Сэм, но он представлял собой особу тонкую, странную и не торопился пускаться в объяснения. Вероятно, в столь юном возрасте любой мальчишка больше страдает максимализмом, нежели альтруизмом.

Сэм глупо хлопал ресницами и старался под подушкой нащупать пачку сигарет, я поняла, что мне самой придется его подтолкнуть на великие подвиги и откровенные беседы.

– Послушай, Сомерсет, когда я говорю, что не помню тебя, то не лукавлю. Сегодня днем я нашла в своем доме мобильник и ежедневник. Я не помню этих вещей, но они принадлежат мне. Потом кто-то забрался в квартиру, хорошенько избил меня и испарился в воздухе, как привидение. Под занавес я вспомнила, что мой хороший приятель некоторое время назад куда-то вез меня связанную и весьма решительно был настроен уморить меня.

– Ну, это многое объясняет, – заключил Сэм, наконец.

– Что именно?

– Почему у тебя лицо разбито, – он указал сигареткой, зажатой между пальцев, на ссадину у меня на подбородке.

Мальчишка медленно со вкусом закурил, выпуская к люстре крохотные колечки дыма. В дверь тут же забарабанили.

– Сомерсет, – раздался угрожающий голос из прихожей, – не смей курить в комнате, спалишь все к чертям собачьим!

– Мама, – Сэм выпустил кольцо дыма, – иди спать! Я все равно опечатал дверь! – До нас донеслось недовольное ворчание. – Окна, кстати, тоже! – добавил он.

Похоже, мамаша все-таки ждала под дверью.

– Почему ты вернулся сегодня? – спросила я и сама сморщилась. Не нравились мне такие вопросы, как будто милостыню выпрашивала.

– Любопытно стало, почему ты так странно ведешь себя, – туманно отозвался он.

– А теперь серьезно, – я проникновенно посмотрела в его темные горошины-глаза.

– Пару лет назад в Зачистке потерялись документы на выселку одной семьи инфернов из четырех человек. В общем, я тогда тебя не поблагодарил…

– А-а-а-а… Мы, наверное, хорошо дружили?

Сэм отвернулся и безразлично пожал плечами:

– Мы никогда не были друзьями, Маш, – он пригладил волосы. – Мы разного поля ягоды. Были. Ты же Высшая, а я, вообще, инферн. Истинный мир не разрешает переступать границы.

– Расскажи мне об этом.

– О чем? – не понял он.

– О настоящем мире. Что значит Высшая?

Сэм потушил сигарету и задумался, почесав вихрастую башку.

От его молчания меня колотило. Страшно, когда выясняется, что в понятном и привычном мире существует нечто другое, непонятное и непривычное, названное Истинным и угрожавшее моей жизни. Возможно, если я пойму происходящее, то доживу хотя бы до завтрашнего утра.

– Маш, это знает любой ребенок, – он явно подыскивал слова и чувствовал себя ужасно неуютно. – Истинный мир обладает цветом и энергией, другой, теневой, не видит истинных цветов, у теней нет силы. Ну, у них, конечно, есть энергия, но ровно столько, чтобы выжить.

– Сила?

– Да, сила. Вот щелкни пальцами.

– Зачем? – Я вопросительно глянула на него и все-таки щелкнула пальцами.

Сэм отчего-то очень довольно заулыбался и протянул:

– Видишь, ничего не случилось.

– Я заметила.

– Нет, Маш, ты не понимаешь. Ничего не взорвалось, не переместилось, не включилось. Даже дверь не вылетела.

– А должна была?

– Да, Маш, должна была. Щелчок – это выброс энергии в чистом виде.

– Как в сериале про сестричек ведьм?

– В каком сериале? – Не понял Сэм, удивленно уставившись на меня.

– Ну, они там махали руками и раскидывали врагов с помощью магии.

– Маш, – мальчишка прыснул со смеху, – оставайся тенью, правда, ты такая забавная.

– Тень?

– Они черно-белые, как в старом кино. Не видят настоящего цвета и не могут выбрасывать энергию. Все просто. Еще инферны, нам не хватает силы, и мы ее черпаем у других.

– Энергетические упыри, одним словом.

– Название «черти» мне нравится гораздо больше, – обиделся тот.

– Сомерсет, скажи, почему за мной гоняется эта самая Зачистка?

Мальчишка пожал плечами.

– Маш, да я толком и не знаю. – Он замялся, а потом прошептал, как будто кто-то мог подслушать: – Говорят, ты памятник Пушкину на главной улице взорвала, а заодно кинотеатр и казино. Да?

Я почесала ладонь, чтобы унять желания треснуть его по лбу. Можно подумать, я что-нибудь помню!

– Слушай, чем тебе кинотеатр помешал? – заканючил мальчишка. – Мне он нравился…

– Сэм, просто скажи, что тогда произошло. Я ничего не понимаю. Еще вчера вечером я ложилась спать уверенная, что сюрпризы в жизни бывают только на Новый год.

– Так скоро Новый год, – расплылся тот в улыбке.