Книга Все зеленое, страница 108 – Ида Мартин

— Чего ты оправдываешься? — Артём недовольно на неё посмотрел. — Место занято. До свидания.

— Это всё равно, что занять чужую квартиру и сказать «до свидания», — я была настроена решительно.

— Квартиру мою он уже занял. Но если сейчас не уберётся отсюда, выкатится из неё, как миленький.

— Извини, Тём, — Амелин улыбался. — Можешь меня из неё выгнать, но сейчас я никуда не уйду.

В ярко-голубом взгляде Артёма проскользнуло удивление.

— Что, прям так упёрлось?

Амелин кивнул.

— Идём, — Вита встала. — Не нужно спорить из-за таких мелочей. И без того неприятностей хватает.

Они с Артёмом были похожи, как брат и сестра. Однако излишняя скромность сильно скрадывала её привлекательность.

— А если я тебя просто вышвырну отсюда? — пригрозил Артём.

— Я буду сопротивляться и постараюсь вышвырнуть тебя, — запросто отозвался Амелин. — В борьбе за место под солнцем сильнейший тот, кому больше хочется выжить.

— Вот сейчас это и проверим, — Артём стремительно поднялся.

Не выпуская панду, Амелин вскочил ему навстречу.

— Только попробуй тронь, — я влезла между ними.

— Тоня, — Амелин попытался меня сдвинуть. — Сколько раз я просил не вступаться за меня.

— А я не за тебя, а за себя. Потому что мансарда наша, — внезапно со всей отчётливостью я осознала насколько это правда.

Всё-всё что находилось вокруг было для меня привычным, тёплым и до боли родным.

Вита подошла к нам.

— Ребят, не обижайтесь. Мы договорим, я соберу вещи и уйду. Меня принесли сюда, когда я болела. Сказали, что здесь «изолятор», — она мило улыбнулась. — Я не собиралась занимать чужую комнату.

— Ты здесь болела? — Амелин заинтересовался.

— Да, даже врача вызывали. Слабость и температура. А здесь побыла и действительно полегчало.

— Я тоже здесь болел, — обрадовался Амелин. — А луна светила?

— Очень сильно.

— А тени по углам бегали?

— Бегали, — в её прежде печальных голубых глазах промелькнула радость.

— Пугали тебя?

— Немного.

— А игрушки разговаривали с тобой?

— Только между собой шептались.

— А волки выли?

— Нет, волков я не слышала. Но совы громко кричали и летучие мыши тоже.

— Ладно, — смягчился Амелин. — Раз болела, другое дело. Значит, у тебя столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Мы уйдём.

— Вот ещё, — я села на его место под полками. — Никуда мы не уйдём.

Артём вернулся на кровать, поставил локти на колени и вперился в меня пронзительным взглядом.

— Что ж. Тогда будем сидеть.

— Хорошо, — согласилась я. — Вот и проверим, чей разговор важнее.

— Важнее разговор того, кому важнее поговорить, а не спорить из-за места, — разумно сказала Вита.

— Тогда уходите.

— Вы серьёзно со мной решили войну затеять? — Артём нагло вскинул бровь.

— А что, у тебя какой-то статус особый? Или, может, чёрный пояс по упрямству?

Он просто плохо меня знал, но день, определенно, выдался тяжелый.

Артём подозвал Виту к себе и усадил рядом, так что Амелину ничего не оставалось, как присоединиться ко мне.

Мы сидели друг напротив друга и минут десять, или даже двадцать, молча смотрели в упор.

Время от времени Вита весело улыбалась, вероятно, Амелин корчил рожи или изображал что-то, но каждый раз, когда я поворачивалась к нему, он сидел с ровным невозмутимым полным печали лицом. Отчего смешно становилось уже мне.

Артём же, хоть и смотрел прямо на меня, пребывал где-то глубоко в своих мыслях и очнулся только, когда Амелин сказал:

— Ладно, я не против этого соревнования. Только может кто-нибудь объяснить условия?

— Просто сидим, — сказала я, ёрзая на дощатом полу.

— Хотите подушку? — Вита протянула мне бордовую декоративную подушечку, я узнала её и хотела взять, но Артём перехватил её руку. — Они враги, а ты им помогаешь.

— А разговаривать можно? — на полном серьёзе спросила его Вита.

— Нет, — ответил он.

— Всё равно не понятно, — сказал Амелин. — Я и так собирался здесь всю жизнь провести….

— Вот и сиди.

Артём демонстративно развалился на кровати, показывая, как ему удобно на ней лежать.

Это было сделано нарочно, с вызовом. Поэтому я придвинула овечий коврик, и мы замечательно устроились на нём, положив под голову панду.

Амелин достал наушники.

Не знаю, как они, но с наушниками мы точно вечность могли проваляться.

Вита подобрала с пола книжку.

— А мы можем почитать.

— Давай, — оживился Артём. — Вслух.

— Договорились не разговаривать, — одёрнула их я.

— Но чтение — это не разговор, — возразила Вита. — Разговор предполагает диалог. А чтение — монолог.

— Кстати, разговор может быть и внутренний, — сказал Амелин. — У меня, например, постоянно так. Один голос нормальный такой. Спокойный, понимающий и добрый, а второй типа Артёма: нетерпимый, резкий и злой. И они всё время разговаривают. Спорят и ругаются.

Закончить Амелин не успел, дверь распахнулась, и в комнату быстро вошёл Макс.

— Нормально, Тём? Ты вообще адекват или нет? Там БТ пинками выкидывают. Реальными пинками. Рон прямо с лестницы кубарем слетел. Даяна в истерике, Касторка в истерике.

Скандалище жуткий, а ты тут валяешься, как будто тебя это не касается.

— Хочешь, чтобы я сходил и тоже их пнул?

— Я бы хотел, чтобы ты пошёл со мной, на случай, если что.

— Если честно, не понимаю, почему ты ещё с лестницы не летишь. Или Тифон плохо разглядел картинку на экране?

— Я почему-то решил, что у тебя к Ярославу разговор был.

— Котик, ты оборзел? Это тебя голым застукали.

— Это подстава.

— Тифон с Ярославом вас обоих побьют, — сказала я, вообще не понимая, о чём речь.

Амелин пихнул меня в бок, надел мне оба наушника и громко включил музыку, чтобы я не слушала и не влезала. Так возможно было даже лучше. Смотреть на спорящих под Dancing With Myself парней было забавно.

Макса я знала по одному дурацкому инциденту. Это случилось, незадолго после того, как Костик переехал к Артёму. Он привел меня к ним в квартиру, когда никого не было, и ещё разуться не успел, как вдруг вспомнил, что мы забыли купить чай и, сказав, что через пять минут вернется, убежал, а я осталась ждать в коридоре.