Онлайн книга «Отблеск безумной звезды»
|
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, щурясь от света, заглянул Викентий. Сонный, взлохмаченный, в смешной полосатой пижаме. — Ты что? — испуганно спросил он. — Н-н… ни-че-го… — едва смогла выдавить из себя Оля. — Да что случилось? — он сел рядом, обнял ее, но Оле от этого стало только хуже. Рыдания, прежде сдерживаемые, хлынули наружу. Она плакала уже в полный голос. Она собой не владела. Появилась Эмма Петровна. Некоторое время она молча смотрела на Олю, бившуюся в истерике на руках у сына, а потом мрачно спросила: — Что за спектакль посреди ночи? — Мама, я не понимаю… — в отчаянии закричал Викентий. — Захожу к ней, а она плачет! Оля, Оля, тебе же нельзя… Немедленно прекрати! — Ты с ума сошла, — тихо произнесла Эмма Петровна. — Оля! Ты же сама врач, должна понимать, что нельзя доводить себя до такого состояния… Дать успокоительного? — Мама, зачем спрашиваешь? — закричал Викентий. — Неси! — Неси… — мрачно передразнила Эмма Петровна. — А может, в ее положении ей не всякое лекарство можно принимать! Оля попыталась ответить, но не смогла. Эмма Петровна мгновение вглядывалась в посиневшее Олино лицо, которое передергивала судорога, а потом сама закричала: — Ну вас всех к черту! Как хотите, а я сейчас «Скорую» вызову… Дальнейшее Оля помнила очень смутно. Кажется, действительно приехала «Скорая», но дорога и то, как ее, Олю, везли и как она оказалась в приемном покое, выпало из памяти. Лишь на мгновение Оля пришла в себя, когда почувствовала знакомый больничный запах, настоянный на хлорке и лекарствах, и сквозь туман общего наркоза услышала странные слова: — Кажется, девочка была… Ослепительный свет прожигал веки. Звякали стальные инструменты о дно железного лотка… Были ли в действительности эти слова или они померещились ей? Оля не знала. Чей равнодушный голос произнес — «кажется, девочка была»?.. Как человек с медицинским образованием, она знала, что на таких сроках определить пол ребенка без специальных анализов очень трудно. Но даже в забытьи Оля не могла расстаться с мыслью о Дуне-Дунечке… Викентий звонил на сотовый раз десять на дню: «Как ты?.. Что тебе передать?.. Как себя чувствуешь?..» Он очень беспокоился об Оле, но не считал произошедшее чем-то ужасным и из ряда вон выходящим. Вполне обычная неприятность, которая может случиться с каждой женщиной… И из соседок по палате тоже никто не считал подобную вещь катастрофой, тем более что на обходе лечащий врач заявил громогласно, что все прошло более-менее благополучно и что Оля в скором времени может повторить попытку стать матерью. Но Олю это мало утешало. Для нее ребенок, которого она носила, был слишком реален, слишком осязаем. «Кажется, девочка была…» На четвертый день в палату ворвалась Римма с огромной авоськой, набитой пакетами с кефиром и апельсинами. Оля не особенно любила ни то, ни другое, но Римма, видимо, считала, что именно такими должны быть больничные передачи. — Как же тебя пустили? — изумилась Оля. — Тут же никого не пускают… — Подход к персоналу надо знать, — веско произнесла Римма. — А вообще у меня тут знакомая медсестра работает — Лизка Соломатина, она в одном подъезде со мной живет. Римма села на край кровати и сурово оглядела Олю. Вид подруги в казенной ночной рубашке не очень-то ей понравился. — Бледная какая! — осуждающе произнесла она. — Даже нос заострился… Поди, и не ешь ничего?.. — Ем. — Да знаю я, чем тут кормят… Вот, витаминов тебе принесла, — проворчала Римма и с трудом запихнула свою авоську в больничную тумбочку. — Только одно хорошо — кудряшки твои остались. Оля растерянно улыбнулась и машинально попыталась пригладить волосы, которых давно не касались электрощипцы. — А я уж настроилась, что крестной стану, — вздохнула Римма. — Ну ничего, с кем не бывает! — Вот-вот, все так говорят! — усмехнулась Оля. — Только мне почему-то от этого не легче. — Брось! Мне вот Лизка сейчас по секрету рассказала, что у них тут лежит одна тетка, которая чуть ли не сорок абортов сделала. И ничего! А что, Оля… — Римма понизила голос. — Такое правда бывает? — Бывает, — равнодушно кивнула Оля. — А я хотела родить всего одного ребенка, у меня и этого не получилось… — Кстати, Журавлева, отчего это с тобой случилось? Я так понимаю, что просто так ничего не происходит?.. — с любопытством спросила Римма. — Поссорилась с Эммой Петровной, — не сразу призналась Оля. — Расстроилась, ну и… — Так это тебя Эмма Петровна довела? — гневно запыхтела Римма. — Змея она подколодная! Гадюка! — Перестань, Римка! — поморщилась Оля. — Я неправильно выразилась, мы с ней не поссорились, а так, немножко поспорили… Во всем виновата только я, только я одна — позволила себе заплакать. Да так, что не смогла остановиться. — Ничего себе! Это о чем таком вы спорили, интересно? — Ей тоже не понравилось имя, которое я выбрала для девочки… — пожала Оля плечами. — Хотя я довольно быстро согласилась с ее мнением. — Нет, ты чего-то недоговариваешь, — с азартом произнесла Римма. — Ей-богу, было что-то еще… — Она сказала, что я гонюсь за Кешиным наследством. Ну, за тем, что останется после смерти его деда… И еще, что мне нужна их дворянская фамилия. — Что-о? — вытаращила глаза Римма и вдруг захохотала во весь голос. — Тише ты! — схватила ее Оля за руки. — Выгонят же и не посмотрят, что у тебя Лизка Соломатина в подружках! — Она ку-ку, твоя Эмма Петровна! — давясь от сдерживаемого смеха, пробормотала Римма. — Ну, что из-за наследства она тебя подозревает, это ладно… Но что ты гонишься за ихней фамилией… Ой, не могу… — Да тише ты! — прошипела Оля. — Локотковы — в самом деле старинная фамилия. В каких-то там древних летописях упоминается. И еще при Петре Первом — был у него сподвижник, Денис Локотков… Мне Викентий рассказывал. — Правда? — выдавила из себя Римма, пытаясь справиться с хохотом. — Вот умора… А самая умора — это то, что ни в Эмме Петровне этой, ни в Кеше твоем — ни единой капельки крови настоящих Локотковых! — Это точно… — вздохнула Оля. — Но учти, я Кеше ничего не рассказала про этот разговор с Эммой Петровной. Я не собираюсь ссорить его с родной матерью. — Твой Кеша — маменькин сынок, вот кто! — возбужденно произнесла Римма. — Оба они хороши! — Перестань! — рассердилась Оля. — Кеша — чудо. Он не виноват в том, что слишком хороший сын. Я, знаешь ли, уже сделала для себя вывод — в будущем постараюсь как можно реже встречаться с Эммой Петровной. — Я давно поняла, что она тебя недолюбливает, — с чувством произнесла Римма. — Я вот только одного не понимаю — как же она согласилась на вашу свадьбу, а?.. |