Книга Проблема с миром, страница 170 – Джо Аберкромби

– Это я.

– Очень хорошо. Я слышала, что Черный Кальдер ушел сосать члены в Высоких Долинах, а тебя оставил посидеть с детишками, это так?

Молчание. Впрочем, чего еще ожидать от того, кого прозвали Молчуном?

– Будем считать, что это было «да».

Рикке кивнула Гвоздю, и он скинул с плеча сундучок и небрежно опустил на мостовую. Сундучок глухо звякнул, ударившись о булыжник.

– Итак, у меня здесь… сколько у меня здесь? Кто-нибудь считал?

Трясучка пожал плечами:

– Что я тебе, банкир?

Гвоздь тоже пожал плечами:

– Все, что больше пятнадцати, для меня темный лес.

– Ну что ж, посмотрим… – Рикке присела на корточки возле сундучка и открыла крышку, чтобы все наверху могли полюбоваться содержимым. По удачному стечению обстоятельств, как раз в этот момент проглянуло солнышко, так что вся груда радостно заблестела. – У меня здесь… довольно много серебра. Сколько тут, тысячи две монет?

Она покопалась в сундучке, пересыпая их с приятным звоном, который почему-то способны издавать только деньги.

– Здесь есть карлеонские монеты и монеты из Союза, стирийские скелы и… это еще что?

Она вынула из сундучка крупную монету и принялась разглядывать. Чьи-то головы с обеих сторон.

– Гуркская, – буркнул Трясучка. – С одной стороны император, с другой Пророк.

– Гуркская монета, как вам это? Издалека, с солнечного Юга! – Рикке поднялась и отряхнула коленки. – В общем, вся эта красота достанется тому, кто откроет ворота. Как вы поделите ее между собой – ваше дело. Если мастер Молчун захочет открыть, он, наверное, сможет разделить это добро по справедливости.

Она сделала многозначительную паузу.

– Или остальные из вас разделят. Можете устроить борцовское соревнование за гуркскую красотку, как хотите. Главное, чтобы кто-нибудь впустил нас внутрь.

– Тебе не удастся нас подкупить! – крикнул Молчун со стены, но его голос звучал немного пронзительно в свете такой вероятности.

– Ну что же, – проговорила Рикке, сама невинность. – У вас есть и другой выбор…

Гвоздь проделал свой фокус – как-то по-особому свернул губу и свистнул сквозь зубы, так громко, что у нее заболели уши, – и из-за каждого здания, из каждого дверного проема и каждого окна напротив стены показались воины. Закаленные в боях, хорошо вооруженные, люди из Уфриса и Западных Долин. Дюжины людей, ни один из которых не добавил свою улыбку к общему счету.

– …Он состоит в том, что я отдам эти деньги вот этим ублюдкам, чтобы они перелезли через стену и отперли засовы с той стороны. – Рикке приложила ладонь к груди. – Вообще-то я горжусь тем, насколько мирно мы вели себя до сих пор, и если говорить о кровопролитиях, то я всегда предпочитаю маленький ручеек большому потоку. Но я видела себя сидящей на троне Скарлинга, вот с этим знаменем позади.

Она повернулась к ним своей левой стороной и постучала пальцем по покрытой татуировками щеке:

– Видела, вот этим глазом, понимаете, о чем я? Так что это наверняка произойдет. Можете считать, уже произошло. Что до вас, ребята, то окажетесь ли вы в результате богатыми или мертвыми – для меня примерно одинако…

Послышался хриплый крик, и с вершины стены что-то полетело вниз.

– Уф, – успела вымолвить Рикке, прежде чем Трясучка оттащил ее назад, пихнул на землю и прикрыл спереди своим щитом.

У Гвоздя даже волос не шевельнулся. Он был из тех редких людей, храбрость которых граничит с безумием, когда они уже не обращают на опасность никакого внимания. Он просто наблюдал, уперев ладони в бедра, как летящий предмет стремительно приближается, и даже не вздрогнул, когда тот хряпнулся о булыжник в паре шагов впереди, забрызгав его кровью.

Он вгляделся в кровавое месиво, слегка наморщив лоб:

– Кто это вообще?

Трясучка медленно встал, осторожно отпустил Рикке.

– Бродд Молчун, надо полагать.

– Постойте! – крикнули им со стены. – Мы сейчас спустимся!

– Недолго же они раздумывали, – заметил Гвоздь, вытирая кровь со щеки.

Рикке поднялась, хмуро разглядывая обезображенный труп Молчуна. Та сторона его лица, что не была размозжена о камни, глазела на нее с выражением глубокого удивления.

Она вспомнила, как впервые увидела убитых. Тех троих, на которых они с Изерн наткнулись в лесу в день, когда сгорел Уфрис. Неужели это действительно было всего лишь пару лет назад? Холодное потрясение, когда она отпустила тетиву. Обиженное выражение в глазах того парня. Ее до сих пор знобило, стоило только вспомнить.

А потом подумала обо всех смертях, которые ей довелось видеть с тех пор. Убийствах, битвах, поединках. Последних взглядах, последних словах, последних дыханиях. Все смешалось, не разберешь… Теперь кровь скатывалась с нее, как молоко с намазанной жиром сковородки. Изерн с самого начала говорила, что нужно сделать свое сердце каменным.

Она перевела дыхание и пинком захлопнула крышку сундучка.

* * *

Отец Рикке никогда не был особенно лестного мнения о замке Скарлинга. Холодное, суровое, каменное место для холодных, суровых, каменных людей. Здесь Бетод захватил Север. Здесь Черный Доу предал Девятипалого. Здесь Кальдер Черный отдавал приказы о сотнях убийств, краж и мелких предательств.

Однако Рикке твердо верила, что темное прошлое не обязательно означает темное будущее, и была приятно удивлена царящим здесь настроением. Она ощутила искренность в потоках света, струящихся из высоких окон. Увидела силу в этих голых каменных стенах. Услышала правду в голосе реки, несущейся по камням далеко внизу. Правда, здесь было холодно, этого она не могла отрицать. Лето все-таки уже окончательно прошло.

– Кто-нибудь, разведите здесь огонь, ладно? – крикнула она своим Названным, с топотом заполонившим зал. – Пока я себе сиськи не отморозила.

– Как будто тебе есть что отмораживать, – буркнула Изерн, хмуро глядя себе под ноги. – Чистый пол… Вот что презирает луна! Чистый пол – признак ограниченности.

– Все же лучше, чем грязный, нет? Я бы сказала, что это признак аккуратности.

– Одно другого стоит. – Изерн оттопырила губу, сплюнула чаггой, оставив на камнях продолговатый бурый след, и удовлетворенно кивнула, словно ей удалось хоть в чем-то улучшить этот мир. – Как знать, может быть, это то самое место, где мой папаша едва не прикончил Девять Смертей за то, что он убил моего брата.

Трясучка фыркнул:

– Во всяком случае, оно недалеко от места, где я едва не прикончил Девять Смертей за то, что он убил моего брата.

– Может, тебе бы стоило закончить начатое, – предположила Изерн.

– Все эти «может быть»… это игра, в которой никто не выигрывает. – Трясучка задумчиво повернул на мизинце свой перстень. – Я расстался со всеми своими сожалениями. Без этой обузы плавается легче.