Книга Среди тысячи слов, страница 84 – Эмма Скотт

– Ты не думаешь, что тебе повезет с каким-то добрым инвестором, который позволит тебе руководить ОТХ, как ты захочешь?

– Это было бы большой удачей, – отозвался он. – Меня больше беспокоит, что нам попадется какая-то бесчувственная корпорация, которой наплевать на то, что я пытаюсь здесь сделать. Тупо, как вы, молодые, любите говорить. Особенно учитывая, что мы только встали на ноги, благодаря Айзеку, – он взглянул на меня. – Тебе неприятно, что я упоминаю его?

– Ты спрашиваешь меня каждый раз, и ответ всегда один и тот же, – сказала я. – Нет.

Его имя причиняло дикую боль, словно я нажимала на синяк, который никогда не заживет. И в то же время мне нравилось слышать, что Айзек заботится об ОТХ издалека.

Как и было предсказано, агенты по кастингу забрали Айзека после «Гамлета» и сразу же отправили в Калифорнию. Он получил маленькую роль в большом фильме, и его зарплата помогла ОТХ расплатиться с долгами и арендой.

Я подняла несколько чеков, уложила их в папку, опустив взгляд, и спросила:

– Как он? Все еще нет новостей?

– Ни слова, – сказал Марти. – Думаю, нам стоит почитать какой-нибудь журнал. Только так я получаю новости о нем.

– Его последний фильм хорошо приняли. Отличные отзывы.

– Ты смотрела его?

«Долгий путь вниз» крутили в «Гилд Муви Хаус» неделями, но я так и не набралась храбрости купить билет.

– Нет, – сказала я. – Я не готова. А ты?

Он грустно улыбнулся.

– Шесть раз, – он похлопал меня по руке. – Он теперь ни с кем из нас не общается, милая. Со мной, тобой, Брэндой и Бенни. Я даже не могу поблагодарить его за деньги. LLC переводит деньги каждый месяц, а все письма, что я пытался отослать… – он пожал плечами. – Ничего.

– Мне жаль, – сказала я. – Я знала, что он… недоволен мной, но никогда не думала, что он и от вас отдалится.

– Это не твоя вина, милая, – сказал Марти. – Так он поступает. Так справляется с потерей. Он закрывается в себе и выплескивает эмоции только на сцене. В эти дни на съемочной площадке.

Он увидел, как боль промелькнула на моем лице.

– Я знаю, что это больно. Ты сделала, что должна была, по твоему мнению, чтобы защитить Айзека. А теперь перед ним блестящая карьера и он зарабатывает кучу денег, как и планировал. А тебя, дорогая, тоже ждет блестящая карьера. Твоя Нора гениальна.

– Нет.

– Раз не веришь мне, – он кинул мне газету «Трибуна Хармони» на колени. – Вера Реддин говорит, что ты превосходна, а эта женщина все ненавидит.

Я улыбнулась и отложила газету.

– Это хорошая пьеса для меня. Как раз то, что мне было нужно.

Пьеса, театр и Мартин Форд – именно то, что мне было нужно. Еще один шаг на пути к исцелению. Меня трясло от страха потерять его или ОТХ из-за реновационных планов городского совета.

– Нам нужно разобраться с этой ситуацией с городским советом, Марти, – я прочистила горло. – Айзек может помочь?

– Совет говорит, что проект может стоить миллионы. Не думаю, что у него есть такие деньги, – он печально улыбнулся и поднял руки. – А даже если бы я хотел попросить его, я не знаю, как с ним связаться.

* * *

Направляясь домой после работы на велосипеде, я чувствовала, как горло сдавливает от слез. Я так болезненно скучала по Айзеку, словно меня били в грудь с каждым сердцебиением. Этим днем у меня не была назначена встреча с Бонни, и я сожалела об этом.

Дома мы с Гретой уселись на мое маленькое крыльцо. Мы разделили графин с домашним лимонадом и ели горох прямо из стручков. Солнце уже садилось над Хармони, а светлячки мерцали, летая среди кустов можжевельника, разделяющих наши дома. Цикады оглушали – волны жужжания накатывали и отходили подобно приливу. Дети играли во дворе. Соседские кошки бродили тут и там или грелись в последних лучах солнца. Мы с Гретой почти не говорили. Нам не нужно было. Вечер стоял тихий. Теплый. Мирный. Все, что мне было необходимо.

Почти.

Кода солнце село, Грета упаковала корзины и пожелала доброй ночи. Мой телефон лежал в доме на кухонной стойке, раздался звук входящего сообщения. Я пропустила звонок и голосовое сообщение от папы. После выходки в Техасе Росс Уилкинсон отправил их обратно в Манхэттен. Они проделали целый круг и вернулись туда, откуда начинали, только в этот раз без дочери.

– Привет, Уиллоу. – Голос папы всегда казался напряженным в таких сообщениях. Словно он пытался перебраться через валун вины. – Мы с мамой хотели узнать, как у тебя дела. Она рассказала мне о твоей работе в театре, попытке его восстановить и… типа того. Стоящее предприятие, – он закашлялся. – Мы надеемся прилететь на последнее представление. И, надеюсь, это не слишком самоуверенно, но мы планировали устроить небольшую вечеринку для тебя, твоих коллег и постановщика в отеле «Ренессанс», в Брэкстоне. – Пауза. – Надеюсь, ты придешь. Пожалуйста, дай нам знать о своем решении. Ну, ладно тогда. Пока.

Я опустила телефон. Мне не нужна была вечеринка. Я даже не была уверена, что хочу, чтобы родители присутствовали на спектакле. Мы медленно отстраивали осторожные отношения, хотя глубоко в душе я подозревала, что ничто уже не будет прежним. Бонни сказала, что прощение нужно для собственного спокойствия, а не для того, кого ты прощаешь, но я еще не была готова.

А голос папы лишь добавил больше болезненных воспоминаний в хаос моего сердца. А молчание Айзека оглушало еще сильнее.

Я села на маленький голубой диван, открыла ноутбук и нашла в поисковике его имя. Я пролистала статьи о фильме «Долгий путь вниз». Статья за статьей восхваляли потрясающую игру Айзека Пирса – «поразительного актера, играющего с невероятной искренностью», по словам «Лос-Анджелес таймс». Текст перемежался с фотографиями. Теперь ему исполнилось двадцать два, и он стал еще красивее, чем раньше.

Я просмотрела статьи на сайтах таблоидов, потому что мне нужно было знать.

Я увидела еще больше фотографий Айзека, застигнутого в барах и клубах, на разных мероприятиях в Лос-Анджелесе. Он всегда был один с сигаретой в уголке рта и жестким блеском в глазах. Его часто сравнивали с молодым Джеймсом Дином. Размышляли, был ли он геем. Отсутствие женской компании не прошло незамеченным в Голливуде.

Или мной.

Было безумием считать, что он воздерживается от женщин ради меня. Я разбила ему сердце. Скорее всего, он просто осторожно относился к своей личной жизни. Защищал ее от внешних угроз.

И кто мог винить его?

И все же во мне горела надежда, маленькая и хрупкая. Дрожащими руками я снова взяла телефон и пролистала контакты в поисках номера Айзека. Раздался один гудок, прежде чем прозвучало голосовое сообщение: «Нам жаль, но данный номер больше не обслуживается».

Хотя это было глупо и безнадежно, я набрала сообщение.