Онлайн книга «Сказка в дом стучится»
|
— Своим сама скажешь или вместе? — А можно уже по факту сообщить? — То бишь вообще без свидетелей? Завтра? — Я работаю завтра. — Тогда в пятницу? — В пятницу ведьмам запрещено колдовать, — улыбнулась я в чашку с остывшим чаем. — Пятница, заметано. Завтра решу этот вопрос. Золушка успеет пришить огоньки к платью? — Валера, ты издеваешься? Никита Кузнечика три дня учил… Терёхин рассмеялся и откинулся на диван — в его небесно-голубых глазах играли темные коньячные огоньки. — Саша, я сделаю тебе документы на новую фамилию за день-два. Еще пара дней уйдет на сбор документов для суда. Возможно, мы и сумеем назначить слушание за неделю, но потом все равно придется ждать десять дней до вступления решения в силу. — Ты все узнал? Валера кивнул. — И не секунды не сомневался, что я соглашусь? Он снова кивнул и допил чай. — Но я не думал, что сэкономлю на свадьбе. И он снова смеялся, в голос. — И медовый месяц порознь, — продолжил сквозь смех. — Охренеть! Валерка, у тебя все не как у людей… Я закрыла лицо ладонями и зажмурилась, пытаясь справиться с приступом такого же безудержного хохота, точно с икотой. — Скажи, тебе просто лампочки лень пришивать или скрытая нелюбовь ко всему белому? Валерка тронул меня за плечо, но я тут же отбросила его руку и чуть не дала кулаком в нос. — Я же просто спросил! Про платье… И еще вопрос: ты с метлой придешь? А, Баба Яга? Мне же надо знать, к чему готовиться… Александра, ну чего ты ржешь? Он оторвал мои пальцы от лица и сжал в своих горячих. — А что, плакать надо? Хотя я досмеялась уже до слез. — Быть серьезной. Мы только что приняли очень серьезное решение… И сам заржал. Сивый мерин, черти б тебя взяли! Ну как так можно?! — Валера, а если я не поеду во Владимир? — Я все равно на тебе женюсь, поняла? Из-за детей. Ты же сама идешь завтра в места не столь отдаленные и сына моего с собой берешь. Я не хочу, чтобы с моими детьми решался этот вопрос еще раз, если со мной что-то случится. Я в игры с дурацким государством не играю, понятно? А свадьбу можем сыграть и потом. И вообще пока никому не говорить про наши планы. Ну, Никите сказать придется. От него нужно согласие. Сиди тут… Он резко встал и вышел, а я вцепилась в пустую и холодную чашку. Потом сунула нос в Валеркину — коньяком не пахнет. Трезвый, значит. — Я сказал Никите, чтобы он молчал, — прошептал Валера, возвращаясь на диван, но тут же вскочил: — Буся, пошли гулять! Маме надо в душ. — А папе? — подала я тихий голос. Валера снова ко мне нагнулся: — Папе потом. С меня еще десять потов должно сойти. Надо пару звонков сделать. На пятницу никаких планов, поняла? Хоть зайчихой приходи, я тебя в любом образе узнаю и возьму. Буся, зараза, да слезь ты уже с кресла! И он снова потащил несчастную боксёриху за ошейник. — Саша, иди в душ и постель перестели. Фиг его знает, когда белье меняли. Я быстро или долго, не знаю. Как пойдут переговоры… — Валер, ты там деньгами особо не кидайся. Мы можем и в июле во Владимир поехать. — Вот давай ты лезть не будешь! Заняться нечем, пришей лампочки… — Тебе к галстуку, если только… — Если тебе полегчает, пришивай… Мне не полегчало даже после душа. Думала, порву у простыни резинку. Голова была как в тумане. Точно дети — а мамам не скажем. На взрослых как-то не особо походим с такими решениями! Я села на край кровати — на этот раз Наташиной. Тут Валера явно ничего не поменял за последние четыре года. Обои на стенах не первой свежести, и угол изголовья требует обновление лака. О, господи… Как страшно! Наташа, а если я не справлюсь с твоими детьми, что тогда? — В пятницу мы без обеда, — Валера закрыл дверь и привалился к ней. — Пять минут неспешным шагом от офиса. Десять — из дома. Я сильнее сжала голые ноги: трусы и майка не лучший камуфляжный наряд для нервного напряжения. Валера сделал шаг к кровати и бросил на нее мою сумку, которую я даже не заметила в его руках. Потом мне в руки полетели его паспорт и телефон. — Отсканируй документы, пока я приду в себя в душе. И в душе! Я кивнула. Тогда остряк сорвал со стены халат и ушел. Я тяжело выдохнула и дрожащими пальцами открыла на сумке молнию. Вот так вот собственноручно расстаюсь со свободой… Стук в дверь. Я ничего даже не успела подумать, когда Никита подал голос и открыл дверь — одновременно с моим разрешением войти. Да, нужно привыкать к таким вот вторжениям. Вскакивать не стала, прикрываться тоже. — Я только спросить… Мне нужно будет называть вас мамой? Я замотала головой. — Это простая формальность, Никита. Так, если вдруг ты заболеешь или с папой что-нибудь случится… Это… И я замолчала. — Спокойной ночи. И ушел, закрыв дверь. Только на этот раз погасил свет. Ненарочно. Даже не заметил, наверное. Пришлось встать и на негнущихся ногах дойти до выключателя. И прозреть наконец! Ты снова сидишь с Никитой! И он снова врывается к тебе без предупреждения, как ураган. Я вернулась к кровати сканировать свои и чужие — почти что свои — документы. Через пять минут Валера переслал их кому-то, сидя на той же кровати, только ко мне спиной. — А самим заполнить заявление слабо? — спросила я, украдкой поглядывая на часы на его руке: он ставил будильник. — Пусть деньги отрабатывают. Мне есть чем заняться. Тебе, думаю, тоже… Со мной. Разве нет? Он кинул свой паспорт на тумбочку, мою сумку — на пол, меня — на подушку. Кинул! И себя тоже. Сверху. — Жених может поцеловать невесту? Я тронула его за подбородок — бритый, и отвела его губы от своих. |