Онлайн книга «Сын архидемона»
– Товарищ Бритва, а це шо таке було? – потребовал объяснений Щученко. – Да, Олег, это кто. это что такое сейчас было? – осторожно спросил Святогневнев. А Гадюкин ничего не сказал – только сверлил взглядом карман, в который я спрятал ковчежец. Чувствовалось, что ему ужасно хочется заполучить эту штуку в свои лапки. Объяснять я ничего, конечно, не стал. Отделался туманной фразой, что это такая особая секретная технология. Типа биооружие. Где я его раздобыл? Где-где. там же, где и все остальное. В секретных лабораториях ШангриЛа. Потом как-нибудь расскажу подробнее, за чашечкой кофе и кальяном. Кстати о кальяне. Одержав блистательную победу, я почувствовал, что до смерти хочу курить. Сейчас бы три сигары разом засмолил, честное слово. Удовольствия, конечно, никакого – у меня ведь даже легких нет, – но все лучше, чем тупо пялиться на изгваздан-ный коридор. Стены и потолок выглядят так, словно здесь взорвалась цистерна с мантами – тесто и фарш вперемешку. Переломанные конечности уже начали потихоньку срастаться. Нога все еще зудит, но ступать можно без опаски. И теперь, когда путь свободен, надо быстренько отсюда сваливать. С пустыми руками, зато живые. Почти все живые. Нас таки стало на одного меньше, и профессор Гадюкин сейчас как раз подобрал то, что от него осталось, – кисть левой руки. – Лелик, а можно мне взять эту штучку? – задумчиво попросил он. – Зачем? – удивился Святогневнев. – Попробую клонировать. – Лучше не надо, – нахмурился Святогневнев. – При жизни эта тварь была очень агрессивной и обладала какими-то странными способностями. Не знаю уж, что у тебя получится, но предчувствия нехорошие. – А если с человеком скрестить? Или с гориллой, допустим? – Да забирай его на доброе здоровье, – отмахнулся Святогневнев. – Если что-нибудь родится, назови в мою честь. – Договорились, Лелик! – обрадовался Гадюкин. – Руку на дружбу! Святогневнев насмешливо подал ему руку. Ту, которую он до этого держал под мышкой. – Лева, тебе помощь не нужна? – спохватился я. – Ты себя как вообще чувствуешь? – Как я могу себя чувствовать? – досадливо посмотрел на меня Святогневнев. – Я мертвый. Я никак себя не чувствую. Домой вернусь, как-нибудь пришью швы наложу. разберусь, в общем. Ты за меня не беспокойся. Но я все равно беспокоился. Если ваш лучший друг будет стоять с оторванной рукой, вы тоже забеспокоитесь. А если не забеспокоитесь. ну хреновый из вас друг тогда. – Кстати, я бы на вашем месте тут не задерживался, – напомнил Гадюкин. – Двигайтесь к выходу, пока свободно. А то сейчас охрана набежит. – Давайте и вы с нами, профессор, – предложил я. – Я вам могу политическое убежище обеспечить. вон у полковника на родине, например. – Спасибо за предложение, тронут. Но я считаю так – где родился, там и пригодился. – Патриотизм – это правильно, – одобрил я. – Я сам горячий патриот. Слава России и все такое. Только у вас ведь проблемы будут, профессор. – Да не будет у меня ничего, батенька, – отмахнулся Гадюкин. – Я просто скажу, что вы меня силой заставили. – А если не поверят? – Тогда под психа закошу. Мне не привыкать. Хотите посмотреть, как я падучую разыгрываю? Мы вежливо отказались. Гадюкин обиделся. На обратном пути нас никто не потревожил. Ну как никто? Лифты отключили, конечно. Был бы я один, так и по шахте нормально бы влез, но у однорукого мертвеца и толстого полковника КГБ это вряд ли получится. А вот интересно, где у них эти самые лифты включаются? Короче, ориентируясь через Направление, я влез по шахте, добрался до станции управления, вырубил охрану и врубил электричество. Святогневнев и Щученко, с которыми я заранее все обговорил, тут же поехали наверх, используя карточку Гадюкина. Я же вытащил охрану наружу, аккуратно разложив их у стеночек, запер дверь снаружи и ушел тем же путем – через лифтовую шахту. О конспирации я больше не заботился. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Святогневнев и Щученко дожидались меня в вестибюле. Причем Щученко с гордым видом держал в руках штуковину, похожую на кривобокий огнетушитель. Оказалось, однако, что это совсем не огнетушитель, а вовсе даже наоборот – огнемет. Тот самый, о котором упоминал Гадюкин. Щученко, как и положено чекисту, ничего мимо ушей не пропустил, все зафиксировал. И я даже не сомневался, что при необходимости он этот огнемет применит без раздумий. Да и без необходимости тоже. Входную дверь я вырезал. А то она тоже почему-то была заперта. Еще и турель кто-то додумался включить. нет, ну вот это нормально – устанавливать на входе в НИИ пулеметную турель? Хорошо, что там оказался именно я, я пуленепробиваемый. А человека и убить бы могло. Потом мы прорвались к вертолетной площадке. Я решил, что лучше так, чем возвращаться прежним путем, – там нас всяко ожидают. Хотя у вертолетов нас тоже ожидали – одиннадцать мужиков с автоматами . Я велел Святогневневу держаться за мной, а Щученко – за Святогневневым, сам же пошел вперед, демонстративно сложив руки на груди. – Сдавайтесь, пожалуйста, – неуверенно попросил паренек с лейтенантскими погонами. – А то нам велено вас пристрелить. – Вы знаете, кто я такой? – прохрипел я. – Я яцхен! – Да мы знаем. – Не перебивай!!! – взревел я, резко подаваясь вперед. Все остальные сразу подались назад. – Я яцхен! Мои когти режут сталь, как поролон! Моя шкура выдерживает пулеметную очередь! Зная это, подумайте – есть ли у вас шанс хотя бы ранить меня, прежде чем я превращу вас в кучу фрикаделек? В качестве демонстрации я быстрым движением срезал стволы сразу у трех автоматов. А лейтенанту срезал козырек на фуражке. Он аж присел, когда у него перед лицом промелькнула моя семипалая ладошка. Выстрелить никто не успел – когда яцхен движется, он движется быстро. Нет, конечно, я никого не убил и даже не ранил. Я так то не беспредельщик, без крайней необходимости никого когтем не трону. Тем более теперь, когда меня в монахи постригли. фигурально выражаясь, конечно. Дедушка Торквемада наказал мне быть кротким, смиренным и вообще всегда поступать так, как поступил бы он. Ну я так и делаю. Я ведь добрый человек яцхен. Отобрав у охраны автоматы и покидав их в ближайший сугроб, я забрался в вертолет, где уже сидели мои кореша. И вот тут я запоздало сообразил, что в моем плане есть слабое место. Я же вертолет-то водить не умею. Святогневнев умеет – собственно, я на него и рассчитывал, – но он сейчас не в форме. – Лева, вести сможешь? – без особой надежды спросил я. – С одной левой рукой? – вздохнул Святогневнев. – Попытаться можно, но я. |