Книга Исчезающая земля, страница 30 – Джулия Филлипс

Наташа взяла стакан чая и, глядя на мать поверх кромки, округлила глаза. Мать сказала:

— Мы не будем проводить праздники за компьютером. Лева, ну а ты что читаешь?

Одержимость пришельцами началась, когда Денис учился в девятом классе. По вечерам он смотрел фильмы о вторжениях инопланетян. Если Наташе не нужно было делать уроки, то она садилась рядом с братом на диван, сажала на колени маленькую Лилю и смеялась над картонными летательными аппаратами, висевшими на леске в кадре. Даже Денис смеялся, если сцена выглядела совсем неправдоподобной. В начале его увлечения космосом он еще хотел для себя нормальной жизни.

А теперь не хочет. Лева с Юлей знают уже другого дядю, другую семью, другой мир — не тот мечтательно-зеленый, в котором росла Наташа. Они заслуживают лучшей семьи, чем сумасшедший дядя и мать-эгоистка, у которой похмелье от шампанского не проходит уже третий день.

— Чем хотите заняться сегодня? — спросила Наташа у детей.

— Покататься на лошадях, — ответила Юля.

Лева вздохнул:

— Зимой нельзя кататься на лошадях.

— А вот и можно!

— Нет, нельзя.

Наташа цыкнула на детей, они продолжили спорить шепотом. Тогда она посмотрела на мать; та глядела на нее и молчала. Когда приезжали родственники, Наташа всегда забывала, что хозяйка в доме она.

Какой абсурд: она едва справляется со своими обязанностями дочери и сестры, хотя сама уже руководит институтом, работает и растит двоих детей. Мать спросила:

— Может, покатаемся на коньках?

Наташа припарковалась возле спортивного комплекса. Денис опять взялся за старое:

— В 2008 году в Ени-Кенте…

— Помолчи минутку, — бросила она, оглянувшись через плечо. — Не отвлекай.

Они поехали на машине мужа. Юра опять в рейсе. Он прислал ей фотографию, на которой празднует Новый год в каком-то порту за линией перемены даты. Прислал на день позже. Муж с пивом в одной руке подмигивает, глядя в объектив фронтальной камеры. В ответ Наташа отослала ему селфи со средним пальцем. Следом, почти сразу же, отправила другую фотографию: на Наташу падает свет от прикроватной лампы, бретельки топа спущены, губы и щеки оттенка темного золота. История их брака — немного любви, немного ненависти и очень много океанской воды.

Наташа переключила передачу, и мотор зарычал; Юра бы насторожился, а она равнодушно припарковала машину. Мать глядела на бампер автомобиля, припаркованного перед ними. На заднем сиденье Денис повторил:

— Ени-Кент.

— Минуту, — ответила Наташа, отстегивая ремень безопасности. Нет, она и не думала слушать продолжение.

Выйдя из машины, она поняла: побыть в тишине не получится. Дети убежали вперед; Денис насупился; он шел рядом с ней и матерью, сильно ссутулившись. Если Наташа спросит его про этот турецкий Ени-Кент, она прекрасно знает, что он ей ответит: это, мол, самые выдающиеся кадры инопланетного вторжения, запечатленные на пленку, — ему станет легче, но она не хочет спрашивать.

Ветки деревьев над тротуаром покрылись инеем. На столбах железного забора вокруг катка лежат снежные шапки. На льду много народа: целые семьи катаются; влюбленные держатся за руки, скользя по кругу.

— Как людно! Не понимаю, как ты здесь живешь, — сказала мать на эвенском, чтобы дети не поняли.

Наташа сделала вид, что очень занята поисками кошелька, и ответила тоже на эвенском:

— Тебе никак не надоест это повторять.

Мать хмыкнула.

Над окошком кассы висел прейскурант. Поверх старых цен наклеены новые. Вот бы взглянуть на первоначальную стоимость билета — наверняка в два раза ниже новой. Наташа оплатила аренду коньков для матери и зашнуровала Юлины. Лева, надев свои громоздкие черные лезвия, подошел к дяде.

— Ты идешь кататься?

Денис покачал головой.

— Зачем тогда с нами поехал?

— Не груби, — одернула сына Наташа. — Денис, ты точно не хочешь кататься?

Он опять покачал головой. Дети уже вышли на лед. Она хотела предложить брату какао, но передумала: он взрослый мужчина. Может сам купить себе напиток. Наташа завязала шнурки и пошла следом за детьми.

Рейс 1628. Высота 611. Опять и опять.

Коньки крепко обхватили лодыжки, Наташе тепло и удобно. На одной ноге она проскользила мимо группы незнакомых людей и, как только нашла свободное место, осмотрела каток. Вон Лева, встретил одноклассников, а вон Юлька, катается за руку с бабушкой. Денис стоит у кромки льда; он заметил, что Наташа смотрит, и она помахала ему. Потом стала искать на катке Лилю, как всегда. А вдруг найдет? Вот бы в толпе мелькнуло ее лицо! Прошло больше трех лет, они всего в паре километров от Наташиного дома. Лили на катке нет.

У Наташи обмякли ноги и руки. Она проехала на левой ноге мимо другой группы людей.

В том, что произошло, виноваты они с Денисом. Наташа об этом знала, но забывала, всякий раз пытаясь найти сестру в толпе людей. Они с братом виноваты…

Наташа развернулась еще раз и снова нашла глазами сгорбленного брата. Он оперся руками о заграждение.

От морозного воздуха покалывало щеки; на белом небе зияла дыра холодного солнечного диска. Наташа заходила, наверное, на сотый круг, когда позвонил муж. Голос звучал с секундной задержкой. Она подождала, пока связь наладится.

— Классное фото, — сказал Юра.

Она ухмыльнулась:

— Спасибо.

— Я парням показал.

— Первую или вторую?

— Вторую. Шучу, — добавил он, пока Наташа не начала скандалить. — Как дети?

Она сразу же нашла их взглядом. Вон Юлькина вязаная шапка, а вот Левина красная с серым куртка.

— Все хорошо. Ссорятся, но все нормально.

— Мама помогает?

— Да. Лучше нее никого нет.

— Лучше тебя никого нет, — ответил муж. Наташа поднесла пальцы к прыщавому лбу. Он продолжал: — Я по тебе скучаю.

— Тогда разворачивай подлодку. Мы на «Спартаке». Хочу кататься с тобой.

— А я хочу закрыться с тобой вдвоем в каком-нибудь теплом местечке, — сказал муж. Наташа рассмеялась. Вот уже двенадцать лет Юра постоянно в командировках, и такие телефонные разговоры стали для них отдушиной. Гораздо хуже они ладили, когда жили бок о бок. Дома Юра скучал и брюзжал, а когда выходил в море, менялся до неузнаваемости — некогда было обнажать свои неприглядные стороны.

На расстоянии люди кажутся лучше, чем они есть. Голос звучит приятнее, если слишком долго не слышишь его. Когда Юра повесил трубку, Наташа подъехала к брату; мать стояла рядом с ним и протирала очки. Любить, живя на одной территории, — вот что по-настоящему трудно.

Лиля это поняла, поэтому и сбежала, — Наташа знала наверняка. Сама она вместе с Юрой уехала из села сразу после школы: хотелось жить подальше от родственников. Юрин отец пил, Наташина мать без конца ее критиковала, Денис болтал без умолку. Наверняка Лиля тоже уехала, только еще дальше, за Камчатку. И без предупреждения.