Книга Исчезающая земля, страница 64 – Джулия Филлипс

Чега признался, что с полицейскими не говорил. И описания похитителя никогда прежде не слышал. Следователи просто разослали по полуострову листовки с портретами девочек — только и всего. Алла Иннокентьевна предупреждала: «Полицейские много чего говорят, чтобы люди их не донимали».

Допустим, из центра распространили ложную информацию — и что с того? Марина ведь и сама звонила в полицию Эссо в августе. Она прозвонила все региональные отделения МВД; ей сказали, что никаких данных о похищениях или пропавших детях нет.

Только Марина не спросила тогда об исчезновении восемнадцатилетней девушки, которая, вероятно, просто убежала из дома.

За сценой в сырой тени Алла Иннокентьевна разговаривала с женщиной помоложе. Чега извинился перед ней за вмешательство и попросил уделить им минутку.

Нахмурив брови, она окинула взглядом Марину с Евой и сказала:

— Слушаю.

Несколько часов назад она была готова ответить на любые вопросы. Организатор фестиваля даже предложила Марине помощь и попросила об услуге. У Марины ушел целый день, нет, целый страшный год на то, чтобы понять, о чем может рассказать ей Алла Иннокентьевна. Она попросила:

— Что на самом деле произошло с вашей дочерью? С Лилей?

Молодая собеседница Аллы Иннокентьевны вздрогнула. Она не носила очки, на лице ее не было морщин, но у нее были те же пухлые губы и круглое лицо, что у Аллы Иннокентьевны. Та взяла ее за руку и сказала:

— Таша, я сама разберусь.

— В полиции вам сказали, что она сбежала; это правда? — спросила Марина. — Мне сказали, что мои дочери утонули в бухте. Но кое-кто видел, как они сели в машину к мужчине в тот день. В большую отполированную машину.

— Вы мать сестер Голосовских, — отозвалась Таша.

— Алла Иннокентьевна, вы знали, что пару лет назад Егор Гусаков купил себе большую черную машину? — поинтересовался Чега.

Наташа переспросила:

— Кто? Какой еще Егор?

Алла Иннокентьевна вскинула брови. Она крепко держала дочь за локоть.

— Ты его не знаешь. Он закончил школу раньше, чем Денис. Живет по пути в Анавгай… Вы серьезно? — спросила она у Марины. — Так вот чего вы хотите? Выследить этого паренька?

— Я всего лишь прошу вас дать мне информацию.

— Информацию.

— Об этом человеке. О том, что он мог сделать.

Алла Иннокентьевна обратилась к Чеге:

— Твоя мать сейчас дома или в тундре со стадами? Что бы она сказала, узнав, что ты водишь людей за нос?

Чега переступил с ноги на ногу. Во взъерошенных волосах дрожали дождевые капли. Марина продолжала:

— Я слышала, этот Егор по вечерам бывает в Петропавловске. Это правда? — Алла Иннокентьевна вздохнула. — Значит, он мог увезти моих детей. Это возможно.

Алла Иннокентьевна покачала головой. Наташа воскликнула:

— В Эссо! Нет, не может быть!

Алла Иннокентьевна заговорила с ней на чужом языке. Эвенский, догадалась Марина. Потом женщина обратилась к Марине:

— Вам сказали, какой он, Егор Гусаков?

— Мне сказали, он странный.

— Конечно. Люди всегда так говорят о тех, кто ведет себя не как все, — ответила Алла Иннокентьевна. — О моем сыне тоже так говорят. Он, мол, странный. Боятся его. — Таша ответила матери на эвенском, но Алла Иннокентьевна продолжала: — Не верьте слухам про Гусакова. Он и мухи не обидит. Парень не шибко умен, но на преступление неспособен. Понимаете? Он просто одинокий мальчик, который всегда хотел иметь друзей.

Чега вмешался:

— При всем уважении, не соглашусь. — Алла Иннокентьевна всплеснула руками. — Когда мы были маленькими, он ходил за Лилей по пятам. Как будто хотел, чтобы она дружила только с ним.

Марина так и не смогла посмотреть сюжеты по телевизору, в которых она просит о помощи, или послушать свой собственный надтреснутый голос в радиообращениях. Пережив эти моменты однажды, она не хотела воскрешать их снова. Но здесь, за сценой, на которой шел танцевальный конкурс, ближе к концу дня, среди народного праздника, она впервые поняла, как выглядела со стороны. Алла Иннокентьевна раскрылась. Будто оболочка треснула, а под ней обнажились четыре года горьких страданий из-за потери дочери. Губы приоткрыты. На лице выражение отчаяния. Ноздри расширены. Взгляд на миг помутнел, а потом опять сфокусировался на празднике. Алла Иннокентьевна стиснула зубы и снова закрылась.

— Понятно, — сказала Марина.

Алла Иннокентьевна посмотрела на нее.

— Хотите знать, сбежала Лилия или нет, — повторила она. Марина кивнула. — Конечно нет. Она попала в беду. С ней постоянно случались неприятности, а потом произошло что-то страшное.

— Мама, — одернула ее Наташа.

— Никто и пальцем не пошевелил. Я говорила с властями. Меня не послушали, — заключила Алла Иннокентьевна.

— Я слушаю, — сказала Марина, стараясь разглядеть в собеседнице мать, которую увидела за миг до того.

— Нет, вы стараетесь убедить меня, как делал и наш капитан полиции. Уговариваете поверить в сказку. Это не история про влюбленного школьника. Это куда хуже.

В колонках грохотал звук, на сцене кто-то делал объявление в микрофон.

— Чега вызвался отвезти нас к этому Егору, — объяснила Марина.

— Поезжайте.

— Поедемте с нами. Если мы заметим… вы заметите хоть что-нибудь, связанное с Лилей, я сообщу его имя, описание, номер машины в полицию. Мы можем поехать на одной машине…

Алла Иннокентьевна не сказала, а выплюнула слова:

— Если ее кто и убил, то точно не Егор Гусаков!

— Никто ее не убивал! — закричала ее дочь. — Тебе говорят, что Егор подходит под описание похитителя, и, может быть, он напугал Лилю перед тем, как она пропала.

— Ее убили, — ответила Алла Иннокентьевна. Глядя на Марину, она продолжала: — Как и ваших девочек. Не обманывайтесь. Вам хочется верить, что все иначе, но другого ответа не будет.

Кто-то осторожно обнял Марину за талию. Ева. За баннером ликовала толпа. Должно быть, Алла Иннокентьевна права. Годами она переживала все то, с чем Марина столкнулась прошлым летом. Люди смотрели на нее, шептались, задавали вопросы, но никто не вернул ей утраченного. Пройдет еще два или три года, и Марина тоже станет так говорить, смирится с тем, что девочек не стало, что их тела никогда не найдут, и все, что ей останется, — давать взятки полицейским, чтобы они выдумывали другие, более утешительные версии.

Но это время еще не настало.

— Значит, вы не поедете, — заключила она.

Алла Иннокентьевна обратилась к дочери на эвенском. Наташа покачала головой и ответила:

— Не поедет. Но если вы думаете, что Гусаков как-то связан с моей сестрой, то поеду я.