Онлайн книга «Схизматрица Плюс»
|
Воняло мерзко. Приостановившись, Линдсей чихнул. – Эй, – сказала робокамера. – Мистер Дзе! Мне бы с вами поговорить, а? – Если вы по поводу роли в пьесе, лучше явитесь лично, – ответил Линдсей. – Удивительный вы человек, – заметила робокамера на пиджин-японском. – Я восхищен вашей дерзостью, мистер Дзе. Репутация у Черных Медиков – хуже некуда. Ведь вас и распотрошить могли ради химвеществ организма… Утопая легкими матерчатыми туфлями в грязи, Линдсей направился к северу. Камера, поскрипывая левой задней ногой, поплелась за ним. Спустившись с невысокого холма, они попали в сад – мертвые, скользкие от черной слизи, без единого листочка деревья напоминали редкий поломанный забор. За садом, возле болотной жижи бассейна, стоял прогнивший чайный домик. Некогда элегантное строение из дерева и керамики рухнуло наземь грудой сухой трухи. Поддав ногой ствол, что лежал поперек дорожки, Линдсей закашлялся в облаке спор. – Прибрать бы здесь, – задумчиво сказал он. – А мусор куда девать? – спросила камера. Линдсей быстро оглянулся. Деревья – какие-никакие – но закрывали от наблюдения. – Капремонт бы нужен вашей камере… – Это лучшее, что я могу себе позволить, – ответил динамик. Покачав кейсом, Линдсей сощурился: – А то какая-то она у вас хлипкая и медлительная… Робокамера подалась назад: – Вам, мистер Дзе, есть где остановиться? Линдсей почесал подбородок: – Это что – приглашение? – Лучше не оставаться под открытым небом. Вы ведь даже без респиратора. – Я, – улыбнулся Линдсей, – сказал Медикам, что защищен новейшими антисептиками. Это произвело на них впечатление. – Еще бы. Сырым воздухом здесь дышать не стоит. Если не желаете, чтобы ваши легкие стали похожи на эти деревья… – Робокамера помолчала. – Меня зовут Федор Рюмин. – Очень рад познакомиться, – ответил Линдсей порусски. Сквозь костюм ему ввели стимулянт. Ясность мыслей появилась необычайная. Прямо невыносимая. Казалось, вот-вот сможешь заглянуть за грань. И переход с японского на не слишком привычный русский дался легко – все равно как пленку сменить. – Да, удивительный вы человек, – сказала по-русски камера. – Раззудили во мне любопытство, раззудили… Вам это слово знакомо? Для пиджин-русского оно необычно. Следуйте, пожалуйста, за роботом. Я здесь, неподалеку. И постарайтесь дышать не очень глубоко. Рюмин обитал в маленьком надувном куполе из зелено-серого пластика, близ залатанной оконной панели. Расстегнув матерчатый шлюз, Линдсей вошел внутрь. Чистый воздух, с отвычки, вызвал у него приступ кашля. Палатка была невелика – десять шагов в поперечнике. По полу вились провода, соединявшие залежи старого видеооборудования со старым аккумулятором, покоящимся на подставках из черепицы. На центральной опоре, также опутанной проводами, висели лампа, воздушный фильтр и спуск антенного комплекса. Рюмин, скрестив ноги, восседал на татами; руки его лежали на джойстике. – Позвольте, я сначала займусь робокамерой. Это одна секунда. В широкоскулом его лице было что-то от азиата, но поредевшие волосы были светлыми. Щеки его покрывали старческие веснушки, а кожу на суставах пальцев избороздили глубокие морщины, обычные для седых стариков. И с костяком что-то странное: запястья чересчур узкие при такой коренастости, кости черепа неестественно тонкие… К вискам хозяина были прилеплены два черных диска. От них по спине тянулись провода, уходящие в общую путаницу кабелей на полу. Глаза старика были закрыты. Впрочем, он тут же отлепил от висков диски и открыл глаза. Они оказались ярко-голубыми. – Вам света хватает? Линдсей посмотрел на лампу: – Пожалуй, да. Рюмин потер висок. – Чипы в зрительном нерве, – пояснил он. – Я страдаю видеоболезнью. Все, что не в развертке, не на экране, вижу очень плохо. – Вы – механист? – А что, заметно? – иронически спросил Рюмин. – Сколько же вам лет? – Сто сорок. Нет, вру. Сто сорок два. – Он улыбнулся. – Да вы не пугайтесь. – Я лишен предрассудков, – не слишком убедительно ответил Линдсей. Он был сбит с толку, а навыки дипломата почему-то отказывались служить. Пришел на память Совет Колец и долгие, исполненные ненависти сеансы антимеханист-ской промывки мозгов… И чувство протеста помогло овладеть собой. Шагнув через джунгли кабелей, он положил кейс на столик, рядом с обернутой в пластик плиткой синтетического тофу. – Поймите, господин Рюмин, если вы хотите меня шантажировать, то – впустую. Я не поддамся. Хотите мне вреда – валяйте. Убейте меня, прямо сейчас. – Вы бы такие слова потише, – предостерег Рюмин. – Услышит патрульный роболет – может спалить сквозь стенку. Линдсей вздрогнул. Рюмин, заметив его реакцию, грустно улыбнулся: – Да-да, мне доводилось видеть такое. Кстати, если уж мы начнем убивать друг друга, это вы убьете меня. Я здесь сижу в благополучии и безопасности, мне есть что терять. А вы – неизвестно кто с хорошо подвешенным языком. – Он свернул кабель джойстика. – Заверениями можно обмениваться до скончания века, и все равно мы один другого не убедим. Либо мы друг другу верим, либо нет. – Попробую вам поверить, – решился Линдсей. Он стряхнул с ног облепленные грязью туфли. Рюмин поднялся, нагнулся за ними, громко хрустнув при этом позвоночником. – В микроволновку положу. В здешней грязи бывает все что угодно. – Я запомню… – Мозг Линдсея прямо-таки плавал в мнемонических препаратах, вызвавших нечто наподобие прозрения. Каждый виток провода на полу, каждая кассета с пленкой казались ему жизненно важными. – А то сожгите их вовсе. Раскрыв свой новый кейс, Линдсей извлек оттуда элегантную кремовую медицинскую куртку. – Зачем же жечь, хорошие туфли, – возразил Рюмин. – Минимум три-четыре минуты стоят. Линдсей снял комбинезон. На правой ягодице синели два кровоподтека – следы инъекций. – Значит, все же целым не ушел, – сощурился Рюмин. Линдсей вынул из кейса отглаженные белые брюки. – Стимулянт, – объяснил он. – Стимулянт… А мне-то казалось, что ты больше похож на шейпера… Откуда ты, мистер Дзе? И сколько тебе лет? – Всего три часа, – сказал Линдсей. – У мистера Дзе нет прошлого. Рюмин отвел взгляд: – Что ж, не стоит сетовать, что шейпер скрывает свое прошлое. Система кишит вашими врагами. – Он заглянул Линдсею в глаза: – Ты наверняка был дипломатом. – Отчего вы так думаете? |