Онлайн книга «Схизматрица Плюс»
|
– Как раньше? – Она громко захохотала. Рот открывался, но лицо почти не двигалось. – Я так давно вышла за эти рамки, что забыла их. – Ну, хорошо. Но и я не смогу ощущать того же. – Отступив назад, он опустился на пол. – Если тебя это утешит, я все еще к тебе что-то чувствую. Несмотря на годы и перемены. Я не могу выразить этого в словах. Но то, что было между нами, и не требовало слов. Она подобрала с пола кимоно. – У тех, кто тратит время на поиск слов, никогда не хватает времени жить. Несколько секунд прошли в обоюдном молчании. Она оделась и села с ним рядом. – А как Майкл Карнассус? – спросил, наконец, Линдсей. – Хорошо. С каждым омоложением мы исправляем все больше повреждений от «облома». Сейчас он часто покидает Экстратеррариум, все надольше и надольше. В моих коридорах он чувствует себя в безопасности. Теперь он даже может говорить. – Я рад за него. – Наверное, он любит меня. – Что ж, этого нельзя не принять во внимание. – Иногда я думаю, сколько же выгод из него извлекла, и чувствую такую странную теплоту… Лучшая сделка моей жизни. Он был так чудесно податлив… Пусть даже теперь он бесполезен; всякий раз при виде него я ощущаю настоящее удовлетворение. Я решила, что никогда его не оставлю. – Очень хорошо. – Для механиста своих дней он был очень одарен. Посол к инопланетянам и должен был быть из лучших. Здесь у него много детей – согенетиков – и все более чем удовлетворительны. – Я это заметил, когда встретился с полковником Мартином Дембовски. Весьма способный офицер. – Правда? – Молод, конечно, – рассудительно сказал Линдсей, – но от этого никуда не денешься. – Да. А эта балаболка, – тело ткнуло пальцем в собственную грудь, – еще моложе. Всего девятнадцать. Но мои стенорожденные должны расти быстро. Я хочу сделать Дембовскую своим генетическим гнездом. Все прочие должны уйти. Включая твою подружку-шейпера из Союза старателей. – Ради тебя я заберу ее. – Это ловушка, Абеляр. У детей Константина нет причин для любви к тебе. Не доверяй ей. Она, как и Карнассус, жила с пришельцами. И это не прошло бесследно. – Говоря честно, мне просто любопытно, – улыбнулся он. – Возможно, это наркотик… – Наркотик? Но это не твой излюбленный когда-то вазопрессин. Иначе у тебя было бы лучше с памятью. – «Зеленый экстаз», Кицунэ. У меня имеются вполне определенные долгосрочные планы… А «Зеленый экстаз» поддерживает к ним интерес. – Терраформинг… – Да. Проблема, понимаешь ли, во времени и масштабе. А долго поддерживать фанатизм – тяжело. Без «Зеленого экстаза» разум разъедает фантастическое, низводя его до будничного. – Понимаю. Твое фантастическое, мое экстатическое… Деторождение – это просто чудо. – Дарить миру новую жизнь… Это таинство. Истинно пригожинское событие. – Ты, должно быть, устал, дорогой. Я довела тебя до цикадских банальностей. – Извини, – улыбнулся Линдсей. – Живешь с ними – привыкаешь. – Вы с Уэллспрингом устроили отличную витрину. Оба вы – умеете поговорить. Уверена, лекции ты можешь читать часами. Или целыми днями. Но – века? Линдсей рассмеялся: – Иногда кажется просто анекдотичным, да? Двое бродяг, объявших предел пределов. Уэллспринг, полагаю, искренне верит. А я… Я стараюсь. – Возможно, он полагает, что это ты веришь… – Возможно. И то и другое. – Линдсей намотал прядь своих длинных волос на стальные пальцы. – Когда уходят мечты, постгуманизм приобретает определенную привлекательность. Существование четырех уровней сложности доказано математически. Я видел уравнения. – Ты уж уволь меня, пожалуйста. Не настолько мы стары, чтобы обсуждать уравнения. Слова ее проскользнули куда-то мимо. Под влиянием «Зеленого экстаза» мозг Линдсея на секунду поддался очарованию математики, чистейшего из интеллектуальных наслаждений. В нормальном своем состоянии, невзирая на годы учебы, он воспринимал эти формулы как головоломное, почти непостижимое нагромождение символов. В «Зеленом экстазе» же он объял их разом, хотя после мог вспомнить лишь ослепительное наслаждение понимания. Чувство это было близко к вере. Через несколько долгих секунд он вырвался из плена. – Извини, Кицунэ. Что ты сказала? – Помнишь, Абеляр… Когда-то я говорила, что экстаз – это лучше, чем быть Богом. – Помню. – Я была не права, дорогой. Быть Богом – гораздо лучше. * * * Не доверяя Вере, Кицунэ и поселила ее соответственно. Молодая шейперская клан-дама уже несколько недель пребывала под домашним арестом. Номер ее был трехкомнатной камерой из камня и железа, вне вселенских объятий Кицунэ. Сидя у включенного биржевого монитора, она изучала поток сделок в трехмерной сетке. Раньше она никогда не играла на бирже, но Абеляр Гомес, любезный молодой цикада, снабдил ее для времяпрепровождения финансами. Не придумав лучших занятий, она применила к рыночным циркуляциям принципы атмосферной динамики, освоенные на Фомальгауте IV. Что самое странное, получилось. Это приносило доход. Дверь отперли и отодвинули. В номер вошел старик, высокий и худощавый, что подчеркивала одежда цикад – длинное пальто, темные брюки с разрезами и драгоценные перстни поверх белых перчаток. Морщинистое лицо, борода, серебряный венец из листьев, стягивающий седые, до плеч, волосы… Поднявшись с кресла, Вера поклонилась, изобразив по-цикадски реверанс: – Добро пожаловать, господин канцлер. Линдсей оглядел камеру, выразительные брови его удивленно приподнялись. Что-то в комнате – не она, но что-то – встревожило его. Тут же и сама она почувствовала и поняла: снова присутствие. Невольно, понимая умом всю бесполезность этого, она быстро оглянулась в поисках. Что-то, мелькнув в уголке глаза, тут же исчезло. Улыбнувшись ей, Линдсей продолжал обшаривать взглядом помещение. Ей не хотелось рассказывать ему о присутствии. Через некоторое время он оставит поиски, как и все до него. – Спасибо, – сказал он с запозданием. – Уверен, у вас все в порядке, госпожа доктор-капитан. – Ваши друзья, унтер-секретарь Накамура и доктор Гомес, были очень внимательны ко мне. Благодарю вас за записи и подарки. – Не стоит благодарности. Внезапно ею овладел испуг: а вдруг она его разочаровала? Он ведь не видел ее пятнадцать лет, с самой дуэли. Тогда ей было всего двенадцать. Конечно, и скулы Веры Келланд, и ямочки на подбородке – сохранились, но время изменило ее, да и генотип был нечист – она ведь не полный клон… Кимоно безжалостно обнажило все перемены, следствие лет, проведенных у инопланетян. Шею уродовали два полукруглых жаберных отверстия, а кожа сохранила специфический восковой оттенок. В посольстве на Фомальгауте она несколько лет провела в воде. |