Книга Краткая история Японии, страница 39 – Ричард Г. П. Мейсон, Джон Г. Кайгер

Зрители сидят в некотором отдалении от полированной деревянной сцены площадью шесть квадратных метров, над которой возвышается, опираясь на колонны, ее крыша. Декораций нет, за исключением нарисованной на задней стенке сосны. Налево от сцены — галерея, в конце которой находится полосатый занавес, готовый отодвинуться вверх и назад, когда на сцену будут выходить актеры. Под ритмичный аккомпанемент барабанов и флейты появляются Ёсицунэ, трое слуг и верный монах Бэнкэй. Актеры (юноша, играющий Ёсицунэ, и мужчина постарше, исполняющий роль Бэнкэя) одеты в роскошные костюмы из шелка и парчи. Бэнкэй и слуги исполняют под музыку песню, которую повторяет хор (8–10 человек в простом платье). Затем Бэнкэй запевает дорожную песню, и зрителям становится ясно, что они направляются на Кюсю. Путешественники рассказывают о несчастьях, постигших Ёсицунэ:

Лодку готовят к отплытию, и разговор заходит о том, что Сидзука, возлюбленная Ёсицунэ, хочет отправиться с ними. Бэнкэй не советует Ёсицунэ брать ее с собой.

(Совершенно ясно, что Ёсицунэ здесь уже не тот человек, которым был в Хэйкэ моногатари, — теперь он не блистательный воин, а жалкий беглец.)

Входит госпожа Сидзука. Актер — мужчина, лицо которого закрывает маска молодой женщины. Маска кажется невыразительной только на первый взгляд — хороший актер умеет передать множество эмоций. Итак, женщина страдает, и хор страдает вместе с ней.

Сидзука плачет в характерной позе, опустив голову и закрывая глаза согнутой в локте рукой.

Бэнкэй делает жест веером — он словно хочет налить женщине чашу вина. Она поет (слова песни полны отсылок к китайской литературе), надевает, не прерывая пения, высокий золотой головной убор и начинает танцевать — один танец, затем другой… Все движения Сидзуки изящны и грациозны. Наконец, она останавливается. Золотой головной убор падает на пол, и Сидзука, вся в слезах, уходит со сцены. Первое действие заканчивается.

Во втором действии ритм музыки и танцев ускоряется, делается драматичнее. Лодка (конструкция, условно изображающая лодку), несмотря на признаки шторма и опасения других спутников Ёсицунэ, по настоянию Бэнкэя отправляется в плавание. Бэнкэй обещает лодочнику, что его назначат «командующим флотом всех западных морей», когда положение его господина улучшится. Они плывут — лодочник делает бамбуковым шестом движения, показывающие, что он борется с высокими волнами. Затем Бэнкэй бросает взгляд вдаль и видит, как из волн поднимаются призраки мертвых воинов Тайра, которые явились отомстить Ёсицунэ и его спутникам за поражение в битве в заливе Дан, где все они утонули.

Занавес отодвигается. Вперед выходит одинокая фигура. На ней маска в виде полумесяца, глаза, обведенные золотой краской, указывают на то, что это сверхъестественное существо. На призраке парик — длинные черные волосы падают на спину. Его костюм — золотая парча и тяжелый шелк.

Призрак Томомори танцует, совершая яростные прыжки, а потом они с Ёсицунэ бьются на мечах — хор рассказывает зрителям о том, что происходит. Бэнкэй со словами: «Нет, меч тут не поможет!» начинает возносить молитвы, перебирая четки. Его призывы не остаются без ответа.

Победить призрак оружием было невозможно, но благочестивый Бэнкэй сделал это молитвой.

Актер, играющий дух Тайры, удаляется по галерее. Пьеса окончена.

В 1180 году Тайра сожгли храм Тодай-дзи в Наре в отместку за то, что монахи вмешивались в политику. Минамото-но Ёритомо после победы, стремясь упрочить власть своего режима в Камакуре, вложил деньги в восстановление храма и в 1195 году присутствовал на церемонии его освящения, которую также посетили император и многие придворные аристократы. Новые сооружения Тодай-дзи были не такими большими, как прежние, но изготовленные для них статуи наглядно свидетельствовали о возрождении в конце XII века стиля Нара. Божества — хранители новых южных ворот, огромные мускулистые великаны со свирепым выражением лица, изображены в энергичных динамичных позах. Эти скульптуры создала группа мастеров из Киото во главе с Ункэем, скульптором школы Кэй, специализировавшимся на изготовлении статуй Будды и других персонажей буддийского пантеона для храмов в столице и в Камакуре. И тем не менее возвращение к реалистичному стилю эпохи Нара оказалось недолговечным — даже школа Ункэя вскоре снова обратилась к мягким идеалистическим канонам периода Хэйан, которые оставались популярными до недавнего времени.

Внешне возрождение буддизма шло своим чередом, храмы восстанавливали и украшали великолепными скульптурами. Они продолжали существовать еще долго после того, как наполнявшая их духовная жизнь пришла в упадок и каждому следующему поколению приходилось заново открывать для себя сущность буддизма.