Книга Чистокровный, страница 60 – Дженнифер Ли Арментроут

Краснея, я посмотрела на свою руну.

— Я… я не знаю.

— Ты, правда, не знаешь почему?

Я бросила сердитый взгляд.

— Нет.

— Все ровно, — Сет не поверил мне, — все хорошо, не о чем волноваться, правильно?

— Правильно.

— Ничего не изменилось, правда, и все хорошо. Ты слышишь? Все хорошо. Мы вместе.

В этот момент он напомнил мне Эйдена, когда я узнала, что я Аполлион, и он помог мне пройти через это. Я поднялась на ноги. Мои ноги казались ватными.

— Мы закончили практиковаться?

Стоя на коленях, он поднял голову.

— Да.

Я кивнула и развернулась, но Сет окликнул меня.

— Алекс, я не думаю, что нам стоит кому-то рассказывать об этом, хорошо?

— Окей, — я могла согласиться с этим. Я пошла к главному зданию, с трудом соображая. Я посмотрела вниз на свою руку. У меня уже есть руна Аполлиона. И она, явно, не собирается исчезать.

Во время ужина, я ушла после первого блюда. Они приготовили четыре, и обычно я доходила до десерта, но сегодня все было иначе. Все мои мысли были сосредоточены на ладони.

Эйден странно посмотрел на меня, но ничего не сказал об отсутствии аппетита. Однако я чувствовала Сета, следящего за мной в столовой.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил он.

Мой взгляд поднялся к его глазам. Они выглядели чересчур яркими сегодня, как два мини солнца.

— Да, я просто не голодна.

Он наградил меня понимающим взглядом и взял мою руку.

— Руна до сих пор здесь.

Я махнула.

— Я пыталась отмыть ее.

Сет наградил меня издевательским взглядом.

— О, Алекс, ты не можешь вымыть ее.

Мои щеки загорелись.

— Да, теперь я знаю это.

Он провел большим пальцем по руне, следуя прямым линиям, вызвав у меня резкий вздох. Я почувствовала движение бабочек внутри, даже в кончиках пальцев. Я выдернула руку и попятилась.

Он уставился на меня.

— Что ты почувствовала?

Я повернула руку, скрывая руну.

— Просто странное чувство.

Сет снова потянулся за рукой, но я остановила его. Он послал мне раздраженный взгляд.

— Что ты собираешься делать?

Я собиралась сказать ему, что это не его дело.

— Я чувствую себя немного взвинченной. Я пойду, поработаю над чем-нибудь.

Он улыбнулся.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, — я потрясла головой, — мне нужно побыть одной.

На удивление, Сет отпустил меня и пошел назад в столовую.

Я побежала наверх, схватила свою толстовку и затем влетела в тренировочный манеж. Я редко тренировалась с манекенами. Сет не любит работать с ними, предпочитая личный контакт. Мне не понять.

Я не знала, сколько времени прошло, пока я выбивала дерьмо из манекена, но, когда я остановилась, то была вся в поту и тяжело дышала. Я опустила руки на колени. Манекен качался передо мной. Борьба не помогла уйти от всеобщего разочарования и… и от всего.

Я выпрямилась и повернула правую руку. Голубая руна была тусклой, но все же была. Я пошла туда, где оставила кофту и взяла ее.

Дрожь пробежала по телу. Повернувшись, я просканировала все помещение. То же чувство я испытала в ночь, когда вышла из кабинета Маркуса. Словно сигнал, предупреждающий, что я не одна. Я не собиралась игнорировать это. Лампы начали мигать, а потом и вовсе погасли, погружая комнату в темноту. В этот момент я пожалела, что у меня нет супер-зрения. Я ничего не видела, даже двери. Мне нужно было убираться отсюда, все мои чувства кричали об этом. Что-то было не так, что-то…

Воздух всколыхнул волосы у основания моей шеи, щекоча кожу нежным прикосновением. Я развернулась, но ничего не увидела.

Мое дыхание стало тяжелым, голос звучал выше.

— Кто здесь?

Ничего… но потом я услышала.

— Александрия, слушай меня.

Слова, о, боги, слова окутали меня, как самый дорогой шелк. Мои руки упали по бокам, а глаза застыли. Какой-то частью мозга, я узнала принуждение, но эта мысль сразу же пропала.

Я снова почувствовала движение воздуха. Рука обняла меня за шею, и нежный голос зашептал мне на ухо. Мои мысли вспыхивали и гасли до того, как я понимала их значение. Мозг заполнился инструкциями, и пусть сознательная часть меня не понимала их значения, я знала, что буду им следовать.

— Хорошо, — произнесла я каким-то мечтательным голосом.

Я смутно понимала, что воздух стих и свет вернулся. Я вышла из тренировочной комнаты. Снаружи было холодно. Может, я просто воспарю в ночное небо. Думаю, мне это понравится.

Я оказалась стоящей возле входа в темный лабиринт. Я должна быть здесь. Мое тело знает это. Я наклонилась и сняла обувь. Я несколько раз пошевелила пальцами на ногах и сняла носки. Положила их на мерзлую землю. Затем сняла свою толстовку и положила ее сверху на обувь. Дальше я вошла в лабиринт, улыбаясь прохладному воздуху, который скользил по все еще потным рукам. Я бесцельно бродила, зная, что буду идти до тех пор, пока не устану. Это то, что я собиралась делать — ставить одну ногу впереди другой.

Пошел снег.

Красивые, большие снежинки падали с неба, ложась на мои руки. Каждый кусочек, казалось, должен быть здесь, как и я должна быть здесь. Трава хрустела под ногами, но я продолжала двигаться по лабиринту. Снег, застывший на моих волосах, начал прилипать к коже. Мое замедленное дыхание превратилось в пар.

Наверное, прошли уже часы, так как с каждым шагом мне было все труднее и труднее идти. Споткнувшись, я упала на четвереньки. Моя кожа выглядела странной, на фоне покрытой снегом почвы. Голубой? Вены просвечивали сквозь кожу, придавая ей фиолетовый оттенок.

Это было так красиво.

Я поднялась и попыталась удержать баланс. Я устала, но могу еще немного пройти. Я продолжила идти. На самом деле, почти плестись. Я не чувствовала своих пальцев, и кожа казалось, онемела. Снова споткнувшись, на этот раз о ледяную статую, я скользнула вниз по мрамору, чувствуя, как углы впиваются в кожу. Должно было быть больно, но как только я села, то поняла, что не чувствую ничего.

Кое-как, я перевернулась на спину, смотря на статую. Она смотрела прямо на меня с протянутой рукой и открытой ладонью. Я попыталась шевельнуть рукой, но не вышло. Мой взгляд сместился за пределы статуи. Я вдохнула, но воздух, казалось, больше не заполняет мои легкие. Небо было усыпано маленькими снежинками, что падали прямо на меня. Из-за снега на ресницах веки отяжелели. Мне показалось, что я услышала крик одиночества на каком-то красивом языке, перед тем как провалиться в пустоту.