Онлайн книга «Стрела, монета, искра»
|
Хармон ткнул локтем Джоакина, тот поглядел и присвистнул: – Ого!.. Я понимаю – всыпать плетей, но оставить висеть после этого!.. Кровь может загноиться, тогда не выживешь. Хармон кивнул, в голове мелькнуло: уж не стоило ли все-таки уступить Предмет Гобарт-Синталю?.. – Чего бродите? – крикнул им баронский копейщик. – Кто такие? Повторились все те же расспросы. Покривившись, стражник согласился проводить их к лорду. Введя в большую трапезную залу, указал на скамью в глухом углу: – Ждите здесь, я доложу. На этой скамье путники провели добрый час. В зале царил сумрак и холод, настроение не располагало к беседам. Джоакин лишь сказал: – У барона Бройфилда было повеселее. Наконец, объявился давешний стражник и крикнул: – Мечник – здесь. Торговец – за мной. Милорд ждет на чаепитие. Хармона проводили в небольшую комнату наверху, считавшуюся, вероятно, баронской светлицей. По правде, света было совсем мало: два узких окна-бойницы выходили на север, оставляя помещение в сумерках. Пара темных портретов давно умерших предков составляли все украшение комнаты. За столом, накрытым для чая, сидели мужчина и женщина. Барон Хьюго Деррил был одет в белую сорочку и черный камзол. Тонкие губы, изогнутые книзу, глубоко посаженные глаза, сросшиеся на переносице брови наводили на мысль, что чувство радости давно позабыто бароном, а то и вовсе не изведано. Дама около него мелкими чертами лица и заостренным носиком напоминала хорька. Ее кожа отливала желтизной. Наряд дамы состоял из строгого серого платья с высоким воротом и чепца. – У меня нет секретов от леди-жены, – первым делом объявил барон. Голос был низким и жестким. – Конечно, милорд. Желаю здравия вам и вашей благородной супруге. Позвольте отрекомендоваться: меня зовут Хармон Па… – Вы назвались в письме, этого довольно, – перебил барон. – Садитесь. – Благодарю, милорд. Хармон уселся на табурет напротив хозяина. Согласно традициям, гостю благородного дома надлежит вручить хозяйке подарок в качестве жеста уважения. Хармон припас для баронессы шелковый платок, подобный тому, что достался леди Ионе. Однако, он не смог представить себе яркую вещицу на этой желтушной старой карге и растерялся – уместно ли дарить? Барон избавил его от замешательства: – Подарков не нужно. Давайте к делу. – Как угодно милорду. Я… – Хотите чаю? После полудня в седле Хармон не отказался бы от угощения более весомого, чем чашка чаю. Но что делать… – Благодарю, милорд. С удовольствием! Барон Деррил позвонил в колокольчик. – Итак, – сказал он, – вы писали, что имеете ценный товар для его светлости герцога Лабелина. Вопрос: отчего тогда вы не пришли к самому герцогу? М-да, где та неспешная беседа перед сделкой, где южные лакомства!.. В отличие от негоцианта, барон явно спешил разделаться с Хармоном поскорее. – Его светлость вряд ли принял бы меня. – Это точно, – кивнул барон. – Мне, знаете ли, тоже немного чести беседовать с купчиной. Экий, право слово! Большинство поместных баронов, как правило, очень даже радуются приезду купцов: они изнемогают от скуки в своих замках, а странствующие торговцы всегда приносят новости. Что же не так с этим Деррилом? Хармон поклонился, отдав должное лордскому превосходству. Барон продолжил: – Однако я дал себе труд выслушать вас. Надеюсь, что вы предложите нечто, полезное для моего сюзерена. Если же нет… – Несомненно, полезное, милорд, – заверил его Хармон. – Мой товар весьма ценен и дорог. – Конечно, дорог! Дешевки мне не требуются. – Весьма дорог, – подчеркнул Хармон, раздумывая, как выстроить беседу дальше. Барон нетерпеливо кивнул. Тут раскрылась дверь, и молоденькая служанка внесла поднос. Расставила чашки перед хозяевами и гостем, принялась наполнять их из серебряного сосуда. От изящного носика чайника, изогнутого в виде лебединой шеи, поднимался пар. Девушка двигалась быстро, спеша обслужить господ, ее лицо выдавало напряжение. Когда она наклонила сосуд над чашкой баронессы, женщина зачем-то пошевелила чашку, и чай пролился на стол. – Простите, миледи! – воскликнула служанка, мигом отставила чайник, выхватила тряпку из кармана фартука и принялась убирать лужицу. – Безрукая корова, – фыркнула баронесса. – Дура. Барон Деррил ленивым движением поймал служанку за руку, прижал ее ладонь к столешнице и придавил металлическим чайником. Девушка ахнула от боли, но не рискнула закричать, выдавила: – М… милорд, п-простите… Спустя несколько вдохов, барон убрал с ее ладони орудие пытки. Ожог багровел на коже, девушка выбежала, прижав руку к груди. Хьюго Деррил обратился к Хармону: – Итак, что за товар? Торговец глотнул проклятого чаю. Чашка у лица – хороший способ скрыть любые чувства. – Как я уже говорил, милорд, мой товар очень и очень дорог… – Да, вы это говорили. Полагаете, я глух или страдаю потерей памяти? – Ни в коем случае, милорд. Я… мой товар… – Вы торговец или монастырский послушник? Не мямлите, говорите, наконец, о деле. Хармон глубоко вдохнул, собрался с духом – и нырнул: – Мой товар стоит сорок одну тысячу золотых эфесов. – Безумец! – пискляво выкрикнула баронесса. – Городской дурачок! Хьюго, прогони его! Барон не спешил. Склонил голову, глаза заблестели в тени гротов-глазниц. – Вы понимаете, о чем ведете речь? Говори твердо. Твердо – или никак. – Я веду речь, милорд, о товаре ценою в сорок одну тысячу золотых монет. Полагаю, его светлость заинтересует подобный товар. – Ведь вы не имеете в виду ленное владение, – словно обращаясь к самому себе, произнес барон, – купцы не торгуют феодами. – Вы правы, милорд. Мой товар – совсем иного свойства. – Хьюго, не позволяй ему темнить! – заявила баронесса. – Проклятый мошенник хочет тебя надуть! Отправь торгаша на крест, плетка его научит… – Помолчи, будь добра, – оборвал ее барон. – Если речь не о земле, то может быть лишь один товар подобной стоимости. Вы говорите о нем? – Милостью богов, именно такой товар я и хочу предложить. – Откуда взяли столь несуразную цену? Хармон сглотнул. Насколько правдивы сведения графа Шейланда, и можно ли без риска огласить их?.. – Мой господин дал мне указание относительно цены. Моему господину известно, за какую сумму вы приобрели подобный товар. |