Онлайн книга «Стрела, монета, искра»
|
– Странно?.. – повторила Иона. – Все странно. Жизнь повернулась с тех пор, как ты уехал. Все не на месте. Кривое отражение… – Как отец? – Отец?.. – переспросила сестра, и снова: – Отец?.. Раздались шаги. Артур Хайрок – кастелян Первой Зимы – подошел к Эрвину. – Милорд, желаю здравия. Прошу пройти со мной. Отец вас ждет. – Джемис, за мною, – махнул Эрвин и пошел за кастеляном. – Отец ждет?.. – воскликнула Иона вослед брату. – Тебе не сказали? Тебе ничего не сказали! Каблуки стучали о камни. Скрипнула калитка внутреннего двора, затем – дверь герцогских покоев. Оказавшись внутри, Артур взял факел из кольца на стене. Во дворе он обходился без света. – Что с отцом? – спросил Эрвин. – Милорд… вы сейчас узнаете. – Что произошло?! Отец погиб? Отвечайте! – Нет, милорд, его светлость жив… – голос кайра звучал нетвердо – впервые на памяти Эрвина. – Тогда в чем беда? Что происходит, наконец? Артур не ответил. Двое часовых отшатнулись к стенам, пропуская их к дверям отцовской спальни. Герцог примет нас в спальне?! Кастелян распахнул дверь, шагнул внутрь. – Ваша светлость, лорд Эрвин София здесь. Он отступил в сторону, давая Эрвину увидеть внутренность комнаты. Обильно горели свечи – не меньше дюжины. В комнате были люди: граф Лиллидей, барон Стэтхем, полковники Хортон и Блэкберри – первые военачальники земли Ориджин. Герцогиня София Джессика сидела на постели рядом с мужем. При виде сына она схватилась ему навстречу и обняла, но как-то несмело, осторожно, молча. Герцог лежал, не поднимая головы. Эрвин двинулся к нему: – Милорд, я приветствую… И оцепенел. Замер на полпути, едва смог рассмотреть. Лицо отца имело цвет булыжной мостовой. Кожа – шероховатая, сухая – покрылась сетью трещин. В огромной герцогской кровати под алым балдахином лежала гранитная статуя. – Это… матушка, милорды, это… – Эрвин крутанулся на месте, обводя глазами всех, ища того, кто опровергнет, отрицательно качнет головой. Все, как один, отвели взгляды. Никто не встретился с ним глазами, даже мать. – Каменная хворь, милорд, – глухо, будто из бочки, сказал кастелян. – Его светлость захворал вскоре после вашего отъезда. Хворь уже достигла полного развития. Вместе с матерью Эрвин подошел к постели. Каменная хворь. Боги. Если есть что-то хуже смерти в бесчестии и смерти в нищете, то это – каменная хворь. Самые страшные моры убивают человека за неделю или месяц. Но каменная хворь – не мор. Она не несет с собою смерть, по крайней мере – быструю. Она лишь превращает кожу в камень. Медленно, день за днем, кожа теряет гибкость, отвердевает, запечатывает человека в саркофаге. Если напряжением мускулов человеку удается согнуть ногу или руку, то кожа на сгибе хрустит и ломается, как древесная кора. Трещины никогда не заживают, но и кровоточат слишком слабо, чтобы хворый умер от потери крови. А с какого-то момента мышечных усилий более не хватает, чтобы пошевелиться. Человек обращается в неподвижный предмет – в бревно, в каменного истукана. Трещины на коже, возникшие раньше, позволяют груди подниматься, впуская в легкие воздух. Трещины на скулах оставляют крохотную свободу челюсти. Человек может приоткрыть рот и выдавить несколько слов. – Здравствуй, сын, – процедил герцог Десмонд Ориджин. – Милорд, я… Не знаю, что говорить. Я думал рассказать о бедах, что случились со мною. О, боги! На столике рядом с подушкой – миска жидкой каши и чаша с водой, ложка и влажная губка. Мать вливает кашу в рот отцу и увлажняет глаза, чтобы не пересохли. Каменные веки не способны ни моргать, ни закрываться. За головою лежит черная повязка – на случай, если отец захочет поспать… Рассказать ему о смерти отряда? О замученных пленниках, о свалке трупов, о проклятом Даре? – Милорд, я сочувствую вам. От всей души. Эрвин сел возле матери, низко склонил голову, положил ладонь на руку отца. На ощупь кожа не отличилась от кирпича. – Милорд, я… мне… мне горько, и… простите за то, каким я был в нашу прошлую встречу, милорд. – Отец… – поправил его герцог. – Отец, – согласился Эрвин. – Я понял, зачем вы отправили меня в эксплораду. Хотели испытать. Не знаю, прошел ли я испытание… и боюсь, что это уже не важно. – Важно, – скрипнул Десмонд, скользя взглядом по фигуре сыне. Каменное лицо было неподвижно, но глаза смотрели столь цепко и остро, что слезились от напряжения. Он оценивал Эрвина, искал в его внешности признаки чего-то. Тянулась пауза. Эрвин увидел у кровати приспособление, вроде журавля над колодцем. Длинная лапа зажимала раскрытую книгу. С ее помощью отец может читать, служанка перелистывает страницы. Над кроватью наклонно укреплено зеркало – через него герцог может выглянуть в окно. Это все предметы, попадающие в поле его зрения: книга, зеркало, балдахин. А ученые мужи еще говорят, что мир безграничен. Да уж. – Ты… стал другим, – заговорил Десмонд. Слова давались ему с большим трудом, выходили рваными. – Ты изме… нился. Больше чем вы можете представить, – подумал Эрвин. И ответил вслух: – Меньше, чем вы хотели бы, отец. – Сын, мы… ждали тебя. Оч… чень. Скрипнула дверь, вошел белолицый граф Шейланд, за ним – Иона. На графе – костюм с иголочки, Иона же не тратила времени на наряды, лишь надела сандалии и закуталась в плащ. Эрвин обменялся кивками с графом. Джемис занял место рядом с Лиллидеем – своим отцом. Овчарке пришлось дожидаться в коридоре. – Положение… стало угро… жающим. Поясни, – сказал отец, глянув на герцогиню. София Джессика подалась к сыну, будто к очагу в зимнюю ночь. – Дело плохо, дорогой Эрвин. Наше положение… без Десмонда и тебя мы уязвимы, Первая Зима – пуста. Граф Флеминг и барон Уайт – ты знаешь, они оба состоят в родстве с нами. Уайт собирает знамена в Беломорье, а Флеминг отплыл кораблями на Запад. Мы держали беду в тайне, сколько могли. Но слухи все же поползли… скоро весь мир узнает, насколько мы слабы. – Вы опасаетесь мятежа? Герцогиня кивнула. – Флемингам дважды удавалось взять Первую Зиму. При помощи западников они попытаются снова. А наши войска… ты же знаешь, кайры не подчинятся мне. Я не могу этого. – Поэтому вы вызвали Иону и графа? – Да, Эрвин. Мать понимает столь же много, сколь и мало. Дом Флеминг – давний соперник Ориджинов… но не только его стоит сейчас опасаться. Эрвин обвел взглядом комнату. Фигуры, собравшиеся здесь, вдруг обрели новый смысл. Не люди, а фишки на поле стратем. Артуру Хайроку подчиняется гарнизон Первой Зимы и две сотни его собственных вассалов. За графом Лиллидеем три батальона, за бароном Стэтхемом – два. Полковники Хортон и Блэкберри командуют экспедиционными корпусами – по тысяче кайров в каждом. Любые два человека из этой пятерки, сговорившись меж собою, могут захватить и удержать Первую Зиму. |