Онлайн книга «Янмэйская охота»
|
Мы же теперь обратим внимание на Менсона Луизу — и зададимся обоснованными вопросами: зачем шут явился в Нэн-Клер? Не боится ли расправы за цареубийство? Откроет ли королеве тайну фатального письма, выполненного Ульяниной Пылью? Наконец, остался ли Менсон безумцем, которого мы помним при дворе, или жестокое потрясение оздоровило его душу — подобно тому, как кипящее вино может прервать гниение раны? С исчезновением Гериона в королевском саду воцарилась приятная тишина, нарушаемая только щебетом птиц и журчанием ручьев. Леди-во-Тьме дала себе и гостям несколько минут, чтобы насладиться идиллией, а затем обратилась к Менсону: — Милорд, я полагаю, вы имеете что поведать нам. — Я-то? — переспросил шут. — Имею поведать, это да. Но хочу ли?.. — Как прикажете вас понять? — Мы тут всякие ваши врата проходили… И так, и этак выкручивались, чтобы болотники нас разглядели получше. Я разок чуть не помер — выпил водички… Но вы-то не проходили мои врата довер-ррия! Вассалы королевы опешили от подобной дерзости. Лорд Эммон возмутился: — Как вы смеете, сударь? Понимаете ли, с кем говорите? — А что не понять-то? Братовой тещи кузина, упертая склочная старуха. Тридцать лет назад познакомились — она и тогда такой была. Отца моего звала дурнем и пустозвоном… А тут еще про какой-то орден толкует. С чего мне ей доверять? Менсон вприпрыжку подбежал к пророку, весомо хлопнул по плечу: — Вот этому парню я верю. Он тронутый, но добрый. Подвинулся умом на своих снах — но не скрывает. И говорит с людьми, а не с платьями. Хоть рвань, хоть грязь — он в душу смотрит. Ему все скажу… А вам — не знаю. Леди-во-Тьме не утратила спокойствия. Разгладила складки пледа на своих коленях, лизнула сухие губы и осведомилась: — Что вы хотите услышать, лорд Менсон? — Да вот, знать хочу… Вы убили императора?! Все опешили, а Менсон подскочил к пожилой леди, зашипел в ее слепые глаза: — Прр-ризнавайся! Ты прикончила Адриана? Убила импер-ратора — ты?! Он сдернул плед с ее колен, набросил себе на голову, приподняв край. Изможденное лицо Менсона жутко белело в тени под пледом, глаза багровели огнем. — А может, еще убьешь? Ты убьешь импер-ратора? Ты убьешь? Ты?! Фольтиец захотел прийти на помощь королеве, испуганной безумцем. Едва он подступил к Менсону, как тот схватил его за грудки, накинул плед на обе головы — свою и адмирала — и зашипел змеиным голосом: — Так значит, ты убьеш-шшь императора? Ты убьешь? Ты?.. Адмирал в ужасе попятился, вывернулся из лап шута, а тот накинулся на лорда Эммона: — Ты убьешь импер-ратора! Ты убьешь! Его тон изменился — казалось, что шут не спрашивает, а приказывает: — Ты убьешь Адр-риана! Убьешь имперр-ратора! Ты-ыы! Вслед за кастеляном, отец Лорис подвергся его нападкам — и тоже попятился, потрясенный и напуганный. Тогда шут взялся за фрейлину королевы — шипя, рыча и требуя убить покойного уже владыку. Бедная женщина заорала, чтобы стража пришла на помощь и утихомирила безумца. Но тут Менсон охнул и померк, будто угасло в нем внутреннее пламя. Он шепнул: «Никто из вас?..», — выронил плед, осел на траву и разрыдался. — Помогите мне… — выдавил сквозь слезы. — Помогите найти того… Отец Лорис нагнулся над ним, пытаясь успокоить, а лорд Эммон робко высказал догадку: — Ульянина Пыль? — У!.. У!.. Уууу!.. — завыл Менсон и задрал рукав. Все увидели те самые шрамы от зубов, которые прежде потрясли Гериона. — Письмо с Пылью вынудило вас? — уточнил лорд Эммон. — Уууу… Найдите того, кто послал… Вот зачем я… здесь… Известие произвело неизгладимый эффект. Если Менсон и подозревал кого-то из присутствующих в авторстве письма, то теперь любые подозрения улетучились. Все были оглушены известием. — Атака Ульяниной Пылью! — кричал лорд Эммон. — В Альмере! В тот же день, когда рухнул мост! Вы понимаете, что это значит? — Северянин — серповка! — отвечал фольтиец. — И сам не знает, чья! — Приарх сбился с пути, — шептал отец Лорис. — Да спасут его боги… — Не просто сбился, но владеет Тайной! План рушится, Древо шатается! — Бездонный Провал! Премудрый прав: мир падает в бездну! — У нас нет трехсот лет. Все рухнет за считанные годы!.. Шут Менсон, невольно поднявший переполох, забыл плакать и с интересом наблюдал сцену. Франциск-Илиан тоже обратился во внимание — ведь нечасто увидишь благородных дворян в столь единодушной панике. — Змей становится слишком силен! Мы должны применить крайнее средство! — Но тогда сами уподобимся змею… — Мы обязаны! Древо дает трещину! Сон пророка предвещает гибель Древа! Леди-во-Тьме сухо хлопнула в ладоши: — Довольно. Я не потерплю хаоса. Не случилось ничего сверх того, что ожидалось. — Разве ваше величество не видит — змей погубит Древо! Наш долг… — Следовать плану, как и прежде, — холодно молвила королева. — Второй из Пяти допустил своеволие. Этого не повторится. Все пойдет своим чередом. Древо будет расти. — Ваше величество, Семнадцатый Дар все изменил! Змей родился и набрал силы!.. Леди-во-Тьме презрительно цокнула языком. — Все вы так слепы — вероятно, потому, что слишком верите глазам. Змей ничего не значит для Древа. Семнадцатый Дар изменил лишь одно: он приблизил день Спасения. Мы пойдем на крайние меры, когда они перестанут быть крайними. Никто не решился возразить. Менсон и Франциск-Илиан даже не поняли, о чем идет речь, и обменялись взаимно сочувствующими взглядами. Трое врат, напротив, поняли очень хорошо и, видимо, не были согласны с Леди-во-Тьме — однако приняли ее волю: — Повинуемся, ваше величество. Древо будет расти. — Лорд Менсон, — сказала королева, — ваша история убедила меня в одном: следует встретиться с северянином и с тою, что зовет себя Несущей Мир. Я совершу поездку в столицу. Премудрый, лорд Менсон, составите ли мне компанию? Пророк согласился охотно, а Менсон — после долгих колебаний. Издавая отвратные звуки — кррак-кррак, вжик-вжик, хррясь-хррясь — он весьма наглядно изобразил, как императорские палачи пилят его на части за цареубийство. Леди-во-Тьме поклялась, что засвидетельствует перед владычицей его невиновность, а Франциск-Илиан процитировал труд Праматери Юмин «Справедливость и действие», в котором описывался эффект Ульяниной Пыли. Сама Праматерь правосудия утверждала, что человек, совершивший преступление под действием Пыли, не может считаться виновным. Ни Минерва, ни северянин не посмеют оспорить слова Праматери. |