Онлайн книга «Янмэйская охота»
|
— Так точно, милорд. — А вас, Хайдер, спрашиваю о другом. Сами эти рыбаки — они-то хорошо помнят свои показания? — Виноват, милорд? — Они, значит, ловили рыбу… А успели кого-нибудь поймать перед крушением? Кого — щучку или сомика? Вот такого или вооот такееенного? А какую выпивку с собой взяли — косушку аль винцо? А жены им что сказали: «Снова пьяный вернешься» или «Кормилец мой любимый»? А когда поезд грохнулся — кто из них сотворил спираль, кто ругнулся, кто убежал со страху? Кто в замок пошел за помощью? Кого встретил, явившись? Какими в точности словами изложил трагедию?.. Понимаете, кайр, о чем я? Хайдер кивнул с глубочайшим пониманием. — Милорд, я себе месяц кусал локти за то, что не попал с вами во дворец, а потом война кончилась. Мечтал, чтобы нашлось у вас для меня достойное задание… а тут Бэк! Будьте уверены: я все сделал на славу. Каждого чертова рыбака мы допрашивали в три захода. День протрясли — взялись за других. Потом вернулись к этому, сверили показания, еще потрясли, еще вопросов добавили. И снова к другим, и по третьему кругу. Все они складно говорят, все сходится. Кто во что одет, кто кого поймал, кто как закричал, кто побежал, где споткнулся — все накрепко сковано и склепано. — Вы применяли воздействия? — Ограничено: не болью, а только страхом. Ваш приказ, милорд: никого не мучить. — И как они держались? — Молодцом. — То есть, не дрогнули? На допросе у кайров?! Может, это не рыбаки вовсе? — Нет, милорд, еще как дрогнули. Слезами умывались, на коленях умоляли, про детишек рассказывали. Потом женки приходили клянчить, приносили малюток… Все было правильно, милорд: так и вели себя, как должен рыбак перед кайром. И излагали ровно то, что в отчете. Делали спиральки, клялись: «Святой Глорией Заступницей, правду говорим! Только не убивайте!..» — Полагаете, судье они то же самое скажут? — Так точно, милорд. — А как они узнали Адриана? Ведь прежде не видели! — На нем был эфес и дорогое платье. Мы сверили их описания с одежей на трупе — сошлось. К тому же, у них в церквушке портрет владыки есть. Мы проверили — вполне сносный, узнаваемый. — А шута? — Тот был в колпаке с бубенцами. И потом, эти парни не клялись, что был именно шут Менсон. Они просто дали описание убийцы — сошлось с Менсоном. — В колпаке с бубенцами… На рассвете… Эрвин помолчал. Хайдер сказал: — Мы их отпустили, но взять снова не составит труда. Прикажите, милорд, и мы дожмем. Если думаете, что темнят, — позвольте мне применить методы, я все вытащу. — Нет, этого не нужно. Лучше скажите об Итане. Хайдер качнул головой. — Он хитрил, милорд. — Своевольничал? — Никак нет, точно выполнял ваши приказы. — Посылал куда-нибудь агентов? — Никуда вне района поисков. — Пытался с кем-то связаться? Скрывал находки? — Никоим образом. — Сговаривался со свидетелями? — К ним я его и близко не подпускал. — Тогда?.. — Воля ваша, милорд, я хорошо вижу людей. Итан нигде не оступился, но точно скрывает что-то. Может, не целый факт, а одну мыслишку, но держит за пазухой. Вот его бы я потряс. Прикажите, милорд! — Пока не нужно, Хайдер… Я попробую сам. Позовите его. — Слава Агате! — рявкнул кайр и покинул кабинет. Когда Итан вошел, на столе Эрвина красовался Глас Зимы. Герцог Ориджин рассудил, что Итан, как многие столичные чиновники, восприимчив к прямым и грубым угрозам. Действительно, взгляд Итана прикипел к мечу. — В-ваша светлость… Кажется, обращение адресовалось клинку в ножнах. — Сударь, как полагаете, почему я отправил вас расследовать гибель императора? — О, это и меня интересует! — шепнула альтесса. — Паренек влюблен в Мими и предан Ворону Короны. Ты не мог найти кого-нибудь, более лояльного к нам? — В-вероятно, милорд, дело в моем б-благородном происхождении… — Да, мало кто в протекции может этим похвастаться. А видите ли другие причины? — Или, в-возможно, из-за того, что мы с в-вами знакомы… Эрвин рассмеялся. — Да-да, познакомились, когда вы с Вороном приехали меня отравить. Быть спутником убийцы — отличная рекомендация! — В-ваша светлость, я не… — Итан, выбор пал на вас потому, что вы преданы и Минерве, и Адриану. Я знаю, что вы нелояльны к Дому Ориджин, зато очень заинтересованы вскрыть все темные стороны дела. Если имеется хоть один шанс, что император выжил в крушении, именно вы его обнаружите. Если есть подвох, связанный со смертью Адриана, — именно вы его найдете. Итак, сударь… что вы нашли? Видимо, Итан обладал лучшей памятью, чем Хайдер Лид. Он не потянулся за отчетом, а принялся наизусть излагать обстоятельства дела. С каждою фразой заикался все меньше — видимо, обретая душевное равновесие. Эрвин прервал: — Э, нет, сударь, я умею читать. Знаю без вас, что сказано в отчете. Поведайте то, о чем не сказано. — П-п-простите?.. — В чем подвох этого дела? — Д-да вроде нету подвоха… Ч-что вас смущает, милорд? Что смущает — отличный вопрос. Эрвин точно знал, кто разрушил мост. Он никогда не говорил об этом с Аланис, но сложил два факта и пришел к выводам. В крушении поезда загадки не было, но тайна имелась в Менсоне. Граф Эрроубэк оказался достаточно дальновиден, чтобы толком вымуштровать свидетелей и как следует запугать их. Его люди лгали гладко, связно, уверенно. Из четкой и логичной картины их вранья напрочь выпадал несуразный поступок Менсона. За какою тьмой он решил убить любимого племянника? Какую выгоду нашел в смерти единственного человека, которому был нужен? И почему ранним утром оказался полностью одет, даже в колпаке с бубенцами? Эрвин допросил дворцовых слуг: шут всегда просыпался с трудом и вставал очень поздно, часу в десятом, если не одиннадцатом. А тут — на рассвете… Из абсурдности этой части показаний вытекала ее истинность. «Свидетелям» Эрроубэка не было нужды сочинять подобный бред. Сказали бы просто: император утонул в реке или разбился при падении. Значит, шут с ножом действительно был. Это и волновало. — Зачем Менсон убил Адриана? — Милорд, Менсон был б-безумцем. Н-нельзя понять поступки тех, кого боги лишили рассудка. — Значит, просто помутнилось в голове, выхватил кинжал и заколол? Причем как раз в миг, когда Адриану и без того грозила смерть? — В-возможно, эти события связаны. В-вероятно, шок от падения поезда ухудшил состояние рассудка Менсона. |