Книга Янмэйская охота, страница 259 – Роман Суржиков

Охранник уткнулся взглядом в пол и ушел, согнувшись, как под тяжким грузом. Нави закрыл за собою дверь палаты. Дороти не смогла постичь эту магию — но сейчас и не время. Позже будет время для загадок.

— Леди Карен, я пришла за вами.

Аннет куда-то запропастилась — легко догадаться, куда! Карен была одна. Она подняла голову с подушки, села на кровати — как обычно, полностью одетая, даже в башмаках.

— Вы согласны на мое предложение, миледи? Зачем вы привели Нави? Простите, я стыжусь при нем.

— У меня встречное предложение, миледи. Я бегу с острова. Зову вас с собой.

Карен приподняла бровь.

— Редкий абсурд, миледи. Форт заперт, двор полон людей, шхуна стережет бухту, и лодкой не доплыть до материка.

— Нави говорит: вероятность тридцать семь процентов… то есть, уже тридцать один.

— Это означает, что шанс нашей смерти — две трети. Но я отказываюсь не поэтому, миледи.

— Тогда почему?

— Разве я похожа на зайца или крысу? Я не собираюсь умирать на бегу.

— Я тоже. Я выберусь на материк живой и вытащу вас.

— О, нет, благодарю за заботу. Все это не для меня.

— А что для вас? — вскричала Дороти, теряя терпение. — Гнить заживо в своей постели, слепнуть над дрянными книжонками? Наслаждаться своим разложением и презирать тех, кто еще жив? Удел, достойный леди!

— Прощайте, — сказала Карен и легла лицом к стене.

— Время истекает, — сообщил Нави. — Осталось пять минут.

Дороти схватила его за плечи:

— Послушай, твоя магия с охранником… Она на всех действует?

— Нужно знать критические константы. Чьи-то я знаю, чьи-то нет.

— Можешь заколдовать Карен, чтобы пошла со мной?

Он прокрутил что-то в уме.

— С вероятностью сорок два процента. Но… кажется, у вас, дворян, так не принято. Это бесчестие, вроде бы, да?

— Это нужно для ее спасения!

— Боюсь, что спасение с вероятностью тридцать один процент вернее будет назвать гибелью. Ну, с точки зрения математики…

— Ладно, я сама.

Дороти склонилась над Карен и произнесла:

— Шесть. Ваша Праматерь, миледи, на ступень выше моей. Елена-Путешественница, покровительница странников, купцов, мореходов и мечтателей. Ваши родовые черты — осторожность, аккуратность, сдержанность. Но подо всем этим — тщательно скрытая трепетная вера в чудеса. У всякого еленовца есть садик с мечтами, огороженный каменной стеной, охраняемый башнями и лучниками. Там, внутри, живут волшебные феи. Хотя бы раз в жизни, миледи, выпустите их на свободу!

Карен шевельнулась, и, возможно, ответила бы что-то, но именно в эту секунду за стеной раздался грохот и треск. Карен накрылась подушкой. Нави застонал:

— Дороти, идем! Окно в две минуты! Девяносто процентов, что сможем выйти! Потом — нет!

Дороти отняла и отшвырнула подушку Карен, заорала:

— Да проживите вы хоть день! Поверьте хоть во что-нибудь! Захотите хоть чего-то!

Карен повернулась, готовая огрызнуться. Внезапная мысль ветром охватила Дороти, и она выкрикнула:

— Он все еще любит вас!

Карен вздрогнула. Двигаясь механично, как деревянная кукла, поднялась с кровати. Сделала шаг к Дороти. За стеною снова завопили, со звоном разлетелось стекло. Дороти отступила, Карен двинулась к ней со страшным, искаженным лицом.

— Одна минута! — завопил Нави, схватил подругу за локоть и поволок прочь, в коридор.

Соседняя палата орала в два голоса: истошный, смертельно испуганный — мужской, и свирепый, нечеловеческий — женский. Что-то грохнулось изнутри о дверь, мужской крик захлебнулся, обратившись в стон. Снизу по лестнице загремели шаги охранников. Нави пнул одну дверь — заперта, другую — заперта, третью — поддалась. Втащил Дороти в пустую комнату, закрылся. Охранники пронеслись мимо, в два приема вышибли дверь палаты, из которой звучали вопли. Раздался грохот драки, брань, треск.

— Идем! — шепнула Дороти.

Нави содрал с себя рубаху пациента, натянул моряцкую сорочку, нахлобучил берет.

— Теперь идем.

Они выскочили в коридор, сбежали по лестнице, помчались по коридору.

— Это Пэмми, вспышки агрессии с вероятностью шестьдесят восемь. Сработало!

Входная дверь корпуса была распахнута, снаружи — никого. Все медбратья вбежали внутрь — спасать матроса от Пэмми.

— Постойте, — раздалось сзади.

Из тьмы лестничного проема вышла леди Карен.

— Предложение еще действительно, миледи?

— Да, миледи. Если вы больше не хотите меня убить.

— Я и не испытывала такого желания.

Дороти собралась было выйти на улицу, Нави задержал ее.

— Прости, Дороти. Ты только не подумай ничего, я не хочу тебя обидеть, но это прибавит пять процентов вероятности.

Он дернул лиф ее платья. Шнуровка ослабилась, грудь свободно повисла за корсажем. На ходу она будет непристойно болтаться — но в этом, наверное, и смысл. Нави — матрос, а Дороти — его девица.

— И ты, Карен, тоже прости.

Он наклонился и разодрал подол ее платья, стянул чулок вниз до колена, белое бедро Карен засияло сквозь прореху.

Обняв сразу двух женщин, Нави вышел во двор. Медбратья на вахте у ворот глянули в его сторону, он развязно отсалютовал им и ткнул пальцем подмышку Дороти, она хохотнула. Охранники поглазели недолго, а потом отвлеклись на новое зрелище: из женского корпуса волокли связанную Пэмми.

Трое беглецов подошли к решетчатой калитке. Отчего-то здесь не было охраны.

— Пусть помогут нам боги, — сказала Карен.

Нави лукаво усмехнулся:

— Уже помогают.

Он легко толкнул калитку.

* * *

Тропинка петляла, озаренная лунным светом. По сторонам темнели кусты и деревца, внизу искрилось море. Ночной покой, безмятежная природная краса. Но Дороти была далека от покоя. Она ничего не понимала: что за критические константы, почему калитка открыта, откуда Нави знает все наперед? Непонимание рождало тревогу: такое сказочное везение не может длиться долго, вот-вот судьба отвернется, пропажу заметят, начнется погоня. Нельзя медлить, нужно спешить, бежать! Она ускоряла шаг, но Нави всеми силами сдерживал ее.

— Дороти, милая, иди не спеша! Ну, пожалуйста! Нас не заметят, пока выглядим обычно.

— Что тут обычного, если два безумца и… ладно, три безумца вышли в обнимочку на ночную прогулку?!

— Так мы же вроде моряка с двумя пациентками! Это привычное дело в корабельную ночь. Чтобы точно попасть в окно нормы, мы еще должны издавать звуки. Вам двоим нужно или хихикать, или сопротивляться.